в кузове велосипеда толстую матрону и её дочь в жемчужном сари и рубиновой бинди во лбу. Вишни её глаз выкипали в неоновый свет, это была сама богиня Кали. На её шее висела гирлянда черепов. Язык вился до живота. В одной руке она держала за волосы отрубленную голову демона со свиным рылом. В другой – кривой кинжал. В третьей – телефон. Четвёртая томно оглаживала купола грудей. Пятая… А, впрочем, Ивану было не интересно, что было в пятой. Он думал о Чандре, и только иногда хмурился, выискивая вдоль тротуаров его такси.
Вдруг он понял, что забрёл в совершенно незнакомое место. Все надписи и обозначения были на хинди, и найти нужное направление самому было невозможно. Но стоило только спросить у прохожего, как вернуться на площадь, как вокруг собралась целая толпа зевак.
Движение на улице встало, гудки машин сделались настырнее, кто-то сел прямо посреди шоссе с невинным видом принялся изучать Ивана. Откуда-то взялись дети с протянутыми руками. Иван покрепче прижал к бедру сумку с документами.
Охотников подсказать, как вернуться к торговому центру оказалось тьма. Но все говорили разное, некоторые уверяли, что здесь вообще нет и никогда не было никакого торгового центра. Они уже не подсказывали Ивану, но азартно спорили друг с другом. Впрочем, безо всякого гнева.
Иван почти не понимал их английского и с растерянной и всё же блаженной улыбкой глядел на их лоснящиеся шоколадные лица. Пока какой-то усач в белой рубашке с галстуком не взял его под руку и не повёл в сторону. Он завёл его в дом, где все кричали и громко работал хриплый приёмник с местной музыкой. Ивану стало очень весело, голова шла кругом, и он свободно плюхнулся в кресло. Ему тут же поставили грязный стакан с водой. Иван отказался пить, хотя после той жёлто-фиолетовой бурды, которую подавали в кафе, во рту будто что-то проползло.
Затем началась процедура развода неопытного туриста на всевозможные экскурсии и развлечения Калькутты, начиная от исторической части с викторианскими дворцами и домами известных писателей, заканчивая «hotgirls». Когда в комнате, где сидел Иван, количество человек перевалило за двадцать, и все расселись вокруг него кто на столе, кто прямо на полу, и десятки глаз влажно вопрошали из темноты о его финансах, Иван решил выбираться.
Он встал, подняв целую бучу. Всё зашевелилось, откуда-то взялась девица с лицом, закрытым парчовым платком и ярко раскрашенными глазами. Она стояла перед ним и мешала пройти к выходу. Приёмник захрипел ещё громче, начали отбивать ритм по столу, от чего задребезжали чашки и рассыпанные монеты. Дом пошёл ходуном. Иван пытался пробраться через эту пульсацию, всё вокруг капало и вытягивалось, мерцала ламповая ртуть, и жаркий ветер коптил в лицо.
Он хотел проснуться, он чихал от специй и благовоний, и понимал, что это не сон, и надо срочно справляться с яростным живым потоком, что несёт его в пучину безумия. И в то же время хотелось отдаться ему, чтобы посмотреть, куда