там тоже миленькие, – усмехнулся я.
– Медемы – не про нашу душу. Они ж теперь родня самим Курляндским.
Герцогини Курляндские – еще один предмет разговоров здешних кумушек. Все относились к ним так, как к моей бывшей возлюбленной и родственнице Юлии фон Крюденер – эти дамы нарушают все мыслимые и немыслимые правила нравственности, а все почему – потому что «денег некуда девать», как всегда говорила матушка, когда речь заходила о чужой экстравагантности. У нас, строго говоря, в Девяносто восьмом с деньгами тоже все обстояло более чем благополучно, но, казалось, никто из нас, не исключая и меня самого, не мог в это до конца поверить. Все, что пришло, может уйти ровно так же – волей Государя. В тогдашних обстоятельствах такой исход событий был более чем вероятен.
Далее мы начали обсуждать архитектуру, и в ней у нас – что неудивительно – оказались одинаковые вкусы. Заглядывая вперед, могу сказать, что дворец, возведенный в Мезоттене, вполне этим вкусам отвечает, хотя матушка всегда говорила, что ожидала увидеть нечто куда более практичное. Белые колонны, полукруглый купол бальной залы, французские окна, распахивающиеся в сад, внутри – мрамор и малахит, и окружает все это великолепие романтичный английский парк, план которого начертал сам Йохан после своей отставки, когда он здесь зажил большим барином.
…Мы спустились вниз, к мосту. Наша беседа продолжалась в том же ключе – лошади, дома, цены на них – пока я не осознал, что говорю, в основном, я, а Жан-Жак отмалчивается. Потом он произнес:
– Откуда ты знаешь жену доктора Леннерта?
Я понял, что он услышал мой разговор с Фемке и вообще замечает гораздо больше, чем я думал.
Я пространно заметил, что знавал ее в Девяносто четвертом году, в Амстердаме, не вдаваясь в подробности своей миссии. Сказал просто, что останавливался в их доме. Потом задал встречный вопрос:
– А отчего ты подумал, что она жена доктора?
– Про доктора Леннерта говорят, что супруга его ассистирует ему постоянно. Вот я и убедился в этом воочию.
Потом он осторожно добавил:
– У тебя с ней сложились дружеские отношения, как погляжу. Даже более, чем дружеские.
Я воспользовался случаем, чтобы повернуть разговор на его отношения с великой княгиней. Хотя я не был уверен, что там вообще речь шла о каких-то сложившихся отношениях. Скорее, о его грезах и ее невольном легкомыслии.
– И до тебя дошли разговоры, – вздохнул он.
– Так это просто разговоры?
Жан-Жак странно посмотрел на меня.
– Ты ее любишь? – продолжал допытываться я. – Она об этом знает?.
В ответ брат слегка приподнял манжету своей рубашки. Я увидел узкую полосу плетеного из каштановых волос браслета на его запястье.
– Mein Gott, – только и смог сказать я. – У вас было уже и объяснение?.
Йохан только головой покачал.
– Как же у тебя это оказалось?
– Она мне передала.
Лицо