и любви.
Титус Буркхардт пишет о распространенности мнения, «что только те суфии, которые выражают позицию любви, являются подлинными представителями мистического аспекта ислама». По его мнению, подобный взгляд «поддерживается неправомерными критериями». В исламе и исламском мистицизме «на любом уровне у познания неоспоримый приоритет». Само противопоставление любви и знания основано на недоразумении: «Познание Бога всегда рождает любовь, а любовь предполагает познание предмета любви, даже если это познание может быть исключительно опосредованным и отраженным»[53].
Без знания и любовь ущербна. Более того, любовь к Богу есть результат знания.
Руми пишет о любви и гнозисе:
Благодаря любви горькие вещи
становятся сладостны;
посредством любви кусочки хлопка
становятся золотыми;
Благодаря любви винные осадки
обретают чистоту;
Благодаря любви боль
становится исцелением;
Благодаря любви мертвые
становятся живыми;
Посредством любви царь
становится рабом.
Более того, эта любовь
является результатом знания:
Когда это дурак с его тщеславием
сидел на таком троне?
Когда это было,
чтобы недостаточное знание
порождало такую любовь?
Недостаточное знание порождает любовь,
но только для того, что безжизненно.
Недостаточное знание не может различать:
поэтому в силу необходимости
оно считает молнию солнцем.
Даже борьба с разумом и его созданиями требует развитого ума, как пишет Ж. Батай: «Лишь разум во власти сломать свое творение, низвергнуть то, что он же воздвигал… Без поддержки разума нам не дойти до “сумрачного пыла”»[54].
10. Причины негативного отношения суфиев к рассудку
Если говорить о причинах негативного отношения суфиев к рассудку, следует упомянуть, что рассудочность для суфиев очень часто ассоциируется с законничеством, формальным подходом к религии со стороны некоторых представителей мусульманского «духовенства». Догматизированный ислам стал базой для закона, но потерял часть извечной мудрости, без которой религия лишается глубинного смысла. Как указывает М.Т. Степанянц, «нападки суфиев на разум объяснялись неприятием не столько рационального знания, сколько рассудочности исламского богословия. Недаром мусульманские реформаторы XX века, в частности Мухаммад Икбал, говорили о “раскрепощающей роли суфизма”, оценивая его как “форму свободомыслия и альянса с рационализмом”»[55].
Многие суфии подвергались преследованию за свои неортодоксальные взгляды, немало было объявлено еретиками и убито, поэтому формально-рассудочный, экзотерический подход создал рассудку дурную репутацию в глазах суфиев.