очень больно.
– Великий чувствительный умник, где ты был прошлой ночью?
– Долгое собрание задержало меня у одного жителя Женевы.
– Как его зовут?
– Это неважно. Что бы ни случилось, знай, что и умом, и чувствами я люблю тебя. Физически – это другое дело…
– Мы далеки от простого вопроса оргазма, – сказала Эвелина.
Его охватило чувство виновности, как в отрочестве. Мешала путаница понятий греха и невыполненного долга. Обвиненный секс сократился, тот несчастный кусочек тела, который вызывал «ахи» и «охи» у этих требовательных женщин, прочитавших в «Cosmopolitan», что удовольствие обязательно.
– Вот именно, – сказал он (ассоциация мыслей напомнила ему предложение, услышанное сегодня утром), – одна женская газета просит нас проинтервьюировать.
– Я увеличу тираж любой газеты, если расскажу им то, что скажу сейчас тебе.
– А если я не захочу тебя слушать?
– Не меняй свои убеждения, дорогой мой. Сейчас не время. Лучше будет, если посмотришь на вещи прямо. Вот уже несколько лет я тоже тебе изменяю, скорее подражаю тебе.
Он взглянул на нее недоверчиво.
– Ты шутишь? Мне изменяешь? Но почему? Ты никогда не была женщиной жадной до мужчин и до наслаждений…
Она сказала очень спокойно, даже любезно:
– Надо было ободрить меня. Быть уверенной, что я могла еще соблазнять. Что я еще существовала… Первый опыт был фантастическим. Сорокалетний иностранец. А во втором случае я столкнулась с самым трудным, с самым недоверчивым, самым непредсказуемым в Париже…
– С кем? – спросил он холодно.
– Дюмулен. Я переспала с Дюмуленом.
Лоран молчал, ногу свою он нервно переставлял с места на место и опрокинул стакан, стоящий на полу.
– Какая же ты шлюха! – сказал он. – Какая шлюха… Дюмулен? Но как ты могла приблизиться к нему? Возбудить в нем эту идею, которая никогда не возникала в его сознании?
– Слова сокрытые и взгляды открытые для чего-то созданы, дорогой мой…
Лорана едва не вырвало.
– Когда это случилось?
– Когда у тебя была связь с Барбарой. Весь Париж корчился от смеха, глядя на меня. Надо мной смеялись откровенно. Говорили так: «Эта бедная Эвелина не заслужила такое. Она еще недурна». Ты рекламировал себя с этой девкой. Даже папа хотел вмешаться. Я его отговорила.
Лоран продолжал с удивительной говорливостью, его нервозность выражалась в быстроте речи:
– Это глупо, Барбара – политическая муза, Барбара – национальное достояние. Она спит только с политическими деятелями будущего. Посредственный государственный секретарь, если он прошел через ее постель, может стать министром. Побывать любовником Барбары – своего рода знак качества, это – гарантия разума, паспорт в будущее. Эта кратковременная связь была необходима для моего жизненного уровня.
– Связь со мной была необходима также и для моего положения, – сказала Эвелина.
Лораном