и хлопнул Романова по плечу.
– Не робей, паря. Я и есть боярин, а тот щенок, что тебя похолопил, сын мой нерадивый. Я боярин Путята, служу князю Всеволоду, его еще Большим Гнездом кличут. Слыхал о таком?
Святослав утвердительно покачал головой. Обалдеть можно, вон как судьба повернулась.
– Ладно, пора мне. А ты смотри, веди себя достойно. Помни о своих предках и словах великого Святослава: «Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим – должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые сраму не имут. Если же побежим – позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о своих сами позаботьтесь». Будь достоин сего имени и не ври больше. Воины не лгут, потому и верят нам на слово.
Романов стоял и слушал, раскрыв рот. Сильные слова, за душу берут. После них с гранатой и на немецкие танки. Ведь мертвые сраму не имут…
Домой Святослав шел в приподнятом настроении. Кажется, жизнь налаживается. Не все так плохо, как казалось на первый взгляд. Хоть и не в царской семье родился, но воин в надцатом поколении – это тоже неплохо. Романов шел по дороге и разглядывал наколку. Красиво, жаль, что прочесть надписи нельзя. Святослав говорил на французском – жил во Франции пару лет, и на немецком языке – его в школе учил. Благо на память не жаловался. Ну, еще само собой английский знал в совершенстве. В Гарварде учил латынь, правда кое-как и кое-где, но благодаря памяти, для универа знания неплохие. Но вот беда, надписи были написаны на другом языке. Этого он не знал.
Домой Святослав пошел через колодец, надеясь увидеть Аленку. Хотелось рассказать о своем происхождении и о том, что его вскоре ждет. Да только от мыслей о девчонке на сердце стало как-то грустно. Он станет свободным, воинскому делу будет учиться, а она так и будет холопкой, да еще вдали от него. Он-то в детинце жить будет, а она здесь… Что-то я совсем расклеился. Чего это я о девчонке так беспокоюсь? Тридцатилетний мужик, а ей лет десять. И сам себя успокоил: друг она мой, единственный. Переживает за меня, беспокоится, даже от ворогов обороняет. Таких женщин там уже нет. Вот она, настоящая русская баба подрастает. Что и коня на скаку… и в горящую избу войдет. Хотя нет, не баба, девушка. Да еще какая…
Мысли Святослава оборвали крики и визги, доносившиеся из-за сарая. Романов уже привык проходить мимо и прошел. Не его это дело, если кто дерется, пусть сам и разбирается. Его сторона правая. Но не успел он пройти и десятка шагов, как баба, несшая на плечах коромысло с тяжелыми ведрами, ухмыляясь, крикнула ему:
– Слышишь, проучили пигалицу мальчишки. Эка сучка нашлась, чтобы парней коромыслом бить. Не будет у тебя больше заступницы, – и рассмеялась, противно так, как свинья.
Да и похожа она была именно на свинью, жирную и грязную. Сердце у Святослава сжалось. Аленку бьют? Или еще чего хуже? И снова страх… Их же там много, пойдет выручать, и меня побьют! Ах, чувство ты бесовское! Ну, какой же я после этого мужик? И снова слова великого Святослава: «Мертвые сраму не имут…» Я буду достоин своих предков. Святослав пересилил страх, рванул в переулок, выглянул из-за