тут же нарисовала себе разверстую пасть огромного великана, который засасывал торговые корабли, груженные разнообразными товарами, переваривал, выбрасывая на рынки, магазины, лавки Аргентины. Ответа на вопрос, почему одну из ярчайших достопримечательностей города сами аргентинцы считают депрессивным, мрачным, непрестижным и даже криминальным районом, по-прежнему не было.
До квартала они решили добраться, неспешно гуляя, благо что гостиница находилась в полутора километрах от него. От пестроты и неожиданного сочетания цветов в глазах рябило.
– Ну, как тебе? – спросил Вадим через пять минут их дефиле по Каминито – небольшому местечку и одноименной самой короткой улице, которую они когда-либо видели.
Это был любимый его вопрос на все времена. Поскольку во всем, что касалось эстетики, красоты, интереса, в данный конкретный момент он опирался на мнение жены, настолько рядом с ней казался себе неважен. Казался и теперь, по привычке. Вот и сейчас вопрос включал в себя попытку выяснить степень ее заинтересованности.
– Рябит, – она звучало молодо и смешливо.
Вадим любил ее смешливость, которая, как камертон, настраивала его, словно тончайший инструмент, на один с ней лад.
А вокруг действительно сочеталось несочетаемое. Дома, сотворенные из дерева и обшитые рифленым корабельным железом, были раскрашены в разные цвета, которые смотрелись как заплаты – ярко, весело и неуместно. Желтые, оранжевые, бирюзовые, голубые, салатовые – они выразительно и выпукло демонстрировали общий уровень жизни. Невысокий, право слово. Кира вспоминала, что успела прочитать о районе в путеводителе, пока Вадим, похрапывая, спал в самолете, неудобно повернув голову и открыв рот. Когда-то эти дома строили для себя моряки. И красили их той краской, которая оставалась от ремонта судов. Поэтому аляповатость и веселье – простое, от земли (несмотря на то, что люди морские), – сквозили во всем. Всем домам в этом районе было свыше ста лет. Жилых осталось немного, в основном они были приспособлены под сувенирные лавки и харчевни, перед которыми танцуют танго одиночные пары, зазывая туристов вкусить обед после прогулки…
Кира была разочарована. Ведь в путеводителе этот квартал был описан как один из самых творческих, пропитанных искусством, в котором художники выставляют свои картины, создающиеся прямо здесь, тангерос исполняют танго, музыканты играют очень разную музыку. Все это вызывало ассоциацию с парижским Монмартром – с его белоснежной, похожей на торт из безе базиликой Сакре-Кёр, маленькой уютной площадью Театр, оккупированной местными Пикассо и Модильяни, музеем Сальвадора Дали, клочком земли со знаменитыми парижскими виноградниками в конце улицы Соль, бюстом трагической Далиды на одноименной площади, кабаре «Проворный кролик», скульптурой Марселя Эме, проходящей сквозь стены. Там тоже приходилось держать ухо востро и не особо впадать в транс перед шаржами,