лет вперед знают, кем будут и что станут делать! И бабы у них такие же жадные дуры! – В голосе Саши слышалось холодное презрение и зависть.
Олтаржевский покосился на сына.
– Я для тебя не пример. Но удачно прожитую жизнь определяет не старт, а финиш, – сказал он.
На перекрестке у шоссе долго ждали, перед потоком рыжих фар и красных габаритов. Олтаржевский выудил из кармана несколько купюр и протянул сыну.
– Тебе на мороженое. Маме – я на днях завезу.
– По-царски! – парень убрал деньги. – Значит, правду дед сказал – буржуем стал?
– Пока не знаю, – отец газанул, вырулил и подмигнул аварийкой водителю сзади.
– Не стошнит? Ты же их ненавидел.
– Тебе-то что? Станешь сыном богатого отца. Будешь летать на каникулы за бугор!
Саша не ответил. Олтаржевский отвёз его и отогнал машину на стоянку.
Подумал и отправился в квартиру на Тверской.
9
В седьмом часу Олтаржевский умылся и позавтракал. Но Бешев позвонил, когда Тверская за окнами безнадежно встала, а Вячеслав Андреевич успел подремать одетым поверх покрывала. Вжав шею в плечи от утреннего озноба, он просеменил к машине, спросонья уже не понимая, куда и зачем едет. Рабочее настроение сменила скука.
Бешев жмурился на клочок белесого неба между крышами и благостно переступал с пяток на носки лакированных штиблет.
Он вежливо осведомился о самочувствии Вячеслава Андреевича. Олтаржевский вяло пожал плечами: «Нормально».
– Далеко ехать? – уныло спросил он.
– Нет.
Включив сирену, лимузин помчался по встречке в сторону Государственной думы.
Прикрыв веки, Олтаржевский попробовал задремать. Он подумал про Гуся, снова ощутил рабочий мандраж, но успокоился: Гусь подбирал исполнительного середнячка присмотреть за делом. Планы изданий, работа с редакторами, авралы, рутина…
Бог даст (или Гусь даст!), ему еще приестся постылая газетная скука.
Он действительно задремал, потому что, когда открыл глаза, не мог понять, в какой части Москвы находится. По сторонам дороги мелькал лес, празднично припорошенный первым снегом. С шоссе свернули на заасфальтированный аппендикс к ресторану в русском стиле с резьбой и коньком на крыше. На парковке дожидались две дорогие машины и два квадратных «катафалка» с охраной Гуся. Машина Олтаржевского встала возле «Майбаха» Гуськова. Четыре охранника покуривали в сторонке. Они поздоровались с Бешевым и осторожно кивнули Олтаржевскому.
Через зал с рогами оленей и лосей, с оскаленными мордами кабанов, волков и лис прошли в уютную гостиную. Здесь Гусь в костюме без галстука расписной деревянной ложкой хлебал овсяные хлопья с молоком. Не поднимаясь со стула, он пихнул приятелю ладонь. Бешев положил перед олигархом флешку и ушел.
Гусь зыркнул на Олтаржевского.
– Чё рожа помятая? Бухал, что ли?
– Болел.
– Есть