Тригуба.
– Ну и чёрт с вами! Пожалеете ещё, но уже поздно будет, – смело бросил команде Масюка Иван и, не теряя достоинства, шустро метнулся к лодке Степана.
На его пути неожиданно вырос Ефим Бык. Большим пальцем пудового кулака неопределённо указывая через правое своё плечо, недобро поблескивая чёрными глазами, убедительно посоветовал резко остановившемуся Жмыху:
– Иди, Ваня, туда… У нас своё чудо есть.
Злые языки тут же развили мысль Ефима дальше. Иван явно понимал, что обойти громилу Быка ему не представлялось возможным. Обида и унижение захватили его сердце, и он, безнадежно махнув рукой, наконец, смирился. Отошёл в сторону и сквозь горькие слёзы долго искал, у кого бы разжиться табачком. Выпитая ранее чарка водки более угнетала Ивана, чем радовала весельем его сердце. Нестерпимо хотелось курить. Сгорая от собственной жадности, Жмых достал свой кисет. Лодки одна за другой начали отходить от берега. В море уходил лёгкий заработок, а на берегу Ивану оставалась лишь только чёрная зависть.
С первыми лучами солнышка разбитый месяц назад в неприметном месте Кинбурнской косы лагерь пришёл в беспорядочное движение. Заливались водой ставшие ненужными очаги. Снимались со своих мест шатры. Запрягались в повозки пригнанные сюда из Сечи вьючные животные. Всё грузилось на возы. Спрятав наконец в камышах плавней до лучших времён ставшие пока не нужными шесть лодок, немного приуставшие переселенцы, как повелось от предков, присели на дорожку. По команде полковника Поддубного Гаврилы Степановича дружно поднялись на ноги и, ещё раз оглядевшись, начали грузиться на свои повозки. Возницы громко покрикивали на животных. Быки, тужась, разгоняли повозки. Скрип колёс слышен был далеко. Утренний ветерок лениво трепал густые кроны придорожных деревьев. Острый запах дегтя подхватывал свежий поток воздуха с востока и уносил его вместе с собой на запад. Растянувшийся по дороге, обоз взял курс на Азов.
Иван Жмых брёл по дороге налегке. Все его нехитрые пожитки не занимали много места в повозке Панаса и Оксаны и катились в самом хвосте обоза. Скверные мысли более не тревожили сознание Ивана. Теперь затея заработать копейку на басурманской соли казалась успокоившемуся Жмыху совершенно нелепой. Он нежно тронул пальцами правой руки золотые монеты, аккуратно зашитые в жилете на всякий случай, опасливо оглянулся и, не заметив ничего подозрительного, хитро улыбнулся.
«Главное, не продешевить при разделе землицы на новом месте», – подумал Иван и прибавил шагу.
Шустрая Дорошенчиха обгоняла Жмыха и, не поздоровавшись, озабоченная чем-то важным, поспешила дальше. Бесстрашно подминая босыми ногами придорожные колючки, поджарая старушка с лозиной в руке кинулась к приотставшей козочке. Крепко стеганула непокорное животное, которое, взбрыкнув задними ногами, стремительно понеслось догонять свое козлиное стадо. Жмых хотел было подколоть беззубую повитуху, но сдержался. Побоялся её сынов. Правда, не этих шестерых,