говорил доктор Бергман.
– Что толкает вас на подобные действия? – спрашивал доктор вкрадчивым тоном. – Почему вы раз за разом ходите играть в казино? Делаете ставки, останавливаетесь у автоматов?
Они проводили сеанс психотерапии: сеанс психотерапии с заядлым игроком – игроманом. Теперь страдающим от игры игроманом. Это было ее первое задание: провести вместе с доктором консультацию. Помочь пациенту отыскать себя, понять себя, выпутаться из сетей паутины, в которые он сам же себя закатал. Доктор Бергман решил, что начать Анья должна «с чего полегче», потому она сидела здесь, на соседнем с ним стуле, напротив исхудавшего потерянного мужчины и смотрела в потемневшие глаза: полнимые беспросветным отчаянием глаза. Она погружалась в его проблему, вникала в глубину его жизненной драмы. И так, наблюдая за ним последние полчаса, а также за его не менее истощенной женой – с впалыми щеками, посеревшим лицом, – что сидела около него, Анья понимала, что случай совсем не «полегче». Скорее, он менее пугающий. Смягчив формулировку, доктор Бергман лишь морально ее подготовил.
– Я не знаю, – ответил пациент, пятидесятилетний господин Юргенсон. – Азарт…
– Он хочет заработать много денег, – робко вмешалась его жена, Анабель Юргенсон. – Ему кажется, что вот сделает он ставку, поставит немного денег… А ставит он действительно немного, всего пару евро…больше у нас просто нет. Понимаете, мы живем небогато…
«Жили небогато, – с тоской подумала Анья, – а теперь и вовсе бедно».
– …на счету каждая монета. И вот ему кажется, что поставит он немного денег, и в одно мгновение станет миллионером, понимаете. Таким образом он хочет решить все свои проблемы. Нет, он не плохой, он не от жадности. Он для нас старается, для семьи. Хочет нас обрадовать, детей…
«…и осознать свою состоятельность, что он может, что он глава семьи…»
«Игровая драма» в этой семье разворачивалась последние пятнадцать лет. Для Андреса Юргенсона, отца семейства, все начиналось с простой игры в карты еще во времена его бурной молодости, когда под шелест крапленых колод, он просиживал вечера с друзьями. В районе тридцати азарт возрос, но он умело с ним справлялся, сублимируя неясную тягу в активный, рисковый спорт: такого ярого болельщика, как он, стоило еще поискать. А в районе сорока пошло-поехало. Система сломалась, пружина лопнула, и жизнь, казалось бы, прекрасная, заставила свернуть его с верной полосы: тяга переросла в зависимость. Продолжила перерастать. Все так же незаметно. Сперва, небольшие спортивные ставки, затем ставки побольше. А потом появились большие возможности, а потом замаячили красочные перспективы: быстрее, чем произносилось слово «Казино», зарождались игорные дома, которые в мгновение ока захватили умы миллионов людей.
Андрес Юргенсон, будучи личностью своенравной и независимой, не скрывал своих похождений, нет. Он всего лишь недоговаривал, чем и зачем занимался. Он и сам не понимал, что происходит, не сознавал, что медленно и незаметно отдается во власть психического недуга. А когда осознал – оказался по уши в долгах.
Андрес