невежество поглотило дар, которым так щедро одарил Эвервина Создатель.
Хильдеберт кивнул самому себе, подтверждая эти мысли. Никакой больше мышиной бесовщины он в своей мастерской не допустит! Ночь ночью, но едва только рассветет, он уж найдет способы: или убедит или заставит ученика выкинуть эту гадость из дому. И следом за ней уйти ему не позволит!
Он резким выдохом загасил стоявший на столике посреди комнаты огарок свечи и принялся ощупью пробираться к своему ложу. В темноте не видно было ни зги, да благо и путь короток: шаг-другой, и…
Босая нога, осторожно поставленная на пол, наступила на что-то холодное и скользкое и резко поехала вперед. Вторая, уже полусогнутая для следующего шага, не удержала вес – и Хильдеберт с проклятиями рухнул на дощатый настил. В падении крепко приложился хребтом о край стола, зашипел от боли. Стол, что закономерно, резко отъехал в сторону, и не успел иллюстратор испугаться за сохранность стоявшего на нем кувшина с вином, как сей сосуд свалился прямо ему на голову, щедро разливая по одежде свое содержимое.
– Эвервин!
– Господи Боже, мастер Хильдеберт!..
Послышался топот босых ног, какое-то шуршание: ученик, видимо, пытался найти свечу и зажечь ее. Наконец ему это удалось. Трепещущий огонек осветил мастерскую, позволив оценить размах происшествия.
– Вы как, господин иллюстратор? Не расшиблись? Голова-то цела?… – парень споро подобрал валявшиеся вокруг наставника глиняные осколки.
– Да цела, – раздраженно проворчал Хильдеберт. – Спина только ноет. Помоги мне встать.
Сидеть перед учеником в луже из вина и грязи было непереносимо унизительно. Впрочем, к чести мальчишки будь сказано, насмехаться, даже в мыслях, тому, кажется, и в голову не пришло: на физиономии был написан лишь испуг и готовность помочь.
Ухватившись за молодую, неожиданно сильную для такого юнца руку, Хильдеберт поднялся на ноги, не сдержав болезненного вздоха: спина саднила порядочно.
– О-ох!.. – ученик обошел его кругом, осветил место ушиба. – Эко вас!.. Хорошо хоть хребет не повредили!.. – он помолчал, затем испуганно зашептал: – Я ж говорил вам, мастер: вы поосторожнее со словами. Видите, как оно? Только про нее сказали, мол, о край стола приложить – как сами и приложились. Это еще считайте легко отделались…
Хильдеберт, как раз начавший избавляться от насквозь промоченной вином одежды, только раздраженно зарычал, выпутываясь из широкой рубахи.
– Чтоб я этого больше не слышал! – рыкнул он. – На полу, как ты, наверное, успел заметить, полно воды. Поскользнуться немудрено. С твоими богопротивными верованиями я еще разберусь позже. А пока запомни: ко мне, крещеному христианину, все эти бредни про мышиные проклятия не относятся! Господь – щит мой и спасение мое, понял? Заруби это себе на носу.
Он быстро переоделся и устроился на своей лежанке, предоставив ученику возможность задуть свечу самому. И, быстро провалившись в сон, уже не слышал, как Эвервин, склонившись над соломенным гнездом, тихо, но горячо попросил