лагерем висела темная ночь. Огни горели только над входами в жилые дома. За несколько месяцев Саша привык к аутентичной атмосфере поселения и уже не мог представить иной жизни. Стания напоминала маленькую деревушку, где каждый друг друга знал. Местные жители с теплотой встречали новобранцев и с радостью делили с ними праздники, приглашали на ужины, а иногда, по вечерам, устраивали посиделки на улице с тихими песнями и разговорами обо всем на свете. Все знали о том, кем был Саша, но никто (кроме Кира Сфонова) не говорил об этом, не считал его каким-то особенным.
Проходя мимо дома Севиль, Саша остановился и несколько минут смотрел в темное окно. Он думал о Мари. С сестрой они не виделись уже четыре месяца. В январе она приезжала на новогодние праздники, всего на день, и в свойственной ей манере каждые пять минут спрашивала, больно ли ему от потери пальцев. Мари была такой заботливой, и даже на расстоянии он каждый день чувствовал ее в своей голове. Их эмпатия никуда не ушла. Мари, как и хотела, поступила в Императорский колледж на музыкальное отделение по классу фортепиано и уже успела добиться успехов: у нее появились первые ученики среди первоклассников, а в начале лета должен был состояться концерт. Кажется, она будет аккомпанировать какой-то певице. Саша не знал никого, но чертовски радовался ее успехам.
Он улыбнулся и, спрятав руки в карманы, хотел, было, идти дальше, как вдруг дверь открылась, и в проеме показалось заспанное лицо Севиль.
– Эй, привет, – шепнула она и улыбнулась. – Что ты здесь делаешь так поздно?
– А, ничего, – отмахнулся Саша. – Не спится. А ты спи.
– Тоже не хочется, – она смущенно потупила взгляд. – Может, чай?
Саша пожал плечами и зашел внутрь. Дом у Севиль был такой же милый и скромный, как и она сама: много книг, выцветшие плакаты из восьмидесятых на стенах, старые кресла со светлой обивкой и блеклые воздушные шторы на окнах. Саша устроился на диване, видимо, служившем ей спальным местом, и несколько минут просидел с закрытыми глазами, не думая ровным счетом ни о чем.
– Сегодня с облепихой, – Севиль вернулась в комнату с двумя дымящимися кружками и, вручив одну из них Саше, села рядом.
Возникла неловкая пауза. Они и раньше подолгу молчали в обществе друг друга, но отчего-то сегодня было неловко. Севиль несколько минут сосредоточенно разглядывала содержимое кружки, а потом внезапно встала и, подойдя к магнитофону, нажала красную кнопку: комнату заполнила мелодичная и совершенно незнакомая мелодия.
Саша вскинул брови, но Севиль лишь смущенно пожала плечами и протянула ему руку:
– Давай танцевать?
– Э… плохая идея, правда… я так себе танцор… да и вообще, – растерянно сказал он, заключив, что, в целом было очень глупо приходить сюда.
– Просто танец, – Севиль обняла себя за плечи, заливаясь румянцем, – это же ничего…
– Ладно-ладно, извини, – Саша поспешил поставить