одна интересовалась: Инкрис, например, тоже ходила, и не единожды.
Разумеется, школьников не пускали вглубь: водили по периметру, по специально оборудованной крытой дороге. И даже летом здесь было трудно ориентироваться: верёвочные лесенки и галереи терялись на неестественно пёстром фоне.
Мёртвые Ямы можно было назвать «Мёртвыми Холмами»: повсюду громоздились высоченные кучи из слежавшихся глыб, кусков и фрагментов непонятно чего. Какие-то кучи были разноцветные, как горы бусин, какие-то серо-синие, серые, беловато-жёлтые и иссиня-чёрные.
Некоторые кучегоры, как их называл старатель, были настолько крепки, что на них можно было безбоязненно забираться (но он не показал, какие), некоторые осыпались даже от сильных порывов ветра (поэтому рядом с ними строили галереи с крышами и стенами – и туда тем более не пускали никого из школьниц).
Опытный старатель по одному запаху определяет, грозит обвал или всё спокойно. Но и опытные ошибаются.
В сезон дождей сумрак скрадывал пространство, и все кучегоры казались серыми. А ведь именно серые, как вычитала Алана, наиболее надёжные.
Но лучше не полагаться на зрение или обоняние – Мёртвые Ямы воняли во сто крат сильнее, чем она помнила по экскурсиям. «Потому что дождь размывает», – вспомнила она. И покрепче ухватилась за верёвочные перила мостка, который вёл вглубь территории.
На периметре, где их водили, перила были деревянные, полированные, удобные. И нигде не упоминалось, что дорожки внутри территории такие узкие и неровные!
Маршрут, который смотрители запланировали для поиска странного объекта, был простым: «Налево, налево, мимо белого гребня, потом направо, вверх и вниз».
Примерное направление, по которому никто не ходил, не проверял, насколько оно точное. Но опытный смотритель вряд ли ошибся, решила Алана, повторяя про себя описание: «Налево, налево, мимо белого гребня, потом направо, вверх и вниз».
Первое «налево» получилось легко: мостки расходились под углом в шестьдесят градусов. На перекрёстке стоял указатель с объявлениями и предупреждающими записками, но все бумажки давно сорвал ветер, лишь кое-где остались жалкие клочки.
Стоило Алане повернуть налево, как кончились перила. Между тем дорога, и без того узкая, ухудшилась: доски перекосило, вспучило, некоторые вообще сорвало с креплений. Поэтому Алана шла медленно, на каждом шаге пробуя, что дальше… «Так я до вечера не дойду!» – решила она – и прибавила шаг. И тут же едва не поскользнулась.
К счастью, дождь ослаб, да и перила снова появились. Вместе с крышей. Правда, мостки всё равно были скользкие, набухшие.
«Как они по ним только ходят!» – раздражённо подумала Алана. И сообразила: «Не ходят же! В сезон дождей не ходят, а потом всё здесь ремонтируют».
«Зато я хожу», – от этой мысли она ощутила прилив гордости пополам с облегчением. Там, где боятся ходить опытные взрослые, она прошла. И ни разу не упала!
Вонючие