Вайли вернулась к уборке. Спорить было бессмысленно: бабуля точно знала, что сможет сама, а что уже нет. Впрочем, список «уже нет» понемногу, но расширялся.
Старейшина сильно сдала за последнее время, особенно после истории с Аланой. И это было не столько физическая немощь, сколько груз раздумий.
Все это видели, поэтому никто не удивился, когда Ру официально передала Птеше Вламд все обязанности, связанные с татуированием: от нанесения меток до проверки гостей деревни. Такое случалось редко – чтоб татуировками занималась не старейшина, а приглашённая мастресс. Но Птеша своими способностями уже покорила Ру Онгу, чего говорить об остальных участницах совета!
Вайли до сих пор не могла однозначно решить, хорошо это или плохо. Конечно, Птеша неимоверно крута, да и бабуле будет легче. Знаменитый сундучок для письменных принадлежностей остался при ней, и теперь Ру доставала его просто так, чтобы полюбоваться. И погрустить – это Вайли тоже понимала.
Однажды она не выдержала и извинилась перед бабушкой за свою каллиграфическую бездарность. Старейшина погладила юницу по пышным волосам, поцеловала в лоб и ничего не сказала.
А первого даура, в настоящее начало весны и первый День Поминовения Усопших, опять взяла с собой только внучку.
Раньше Вайли не задумывалась об этом, но в год своего шестнадцатилетия впервые забеспокоилась – что же произошло между мамой и бабушкой, если они никогда не поминают вместе? Мама ходила позднее, вместе с подругами, а бабушка неизменно брала с собой Вайли. Ей трёх лет не было, и она ещё не выговаривала звук «р», когда впервые пришла в Лес Памяти.
«Надо дождаться подходящей возможности – и спросить», – решила она. Понять бы, какая возможность годится!
Бабушка молчала, и Вайли не знала, с чего начать.
Как и в предыдущие годы, она прибирала землю вокруг дерева – на расстоянии в пять шагов, как наставляла Ру. Поначалу, вспоминала Вайли, они делали это вместе. Бабушка учила: «Убирай лист, убирай палочку, убирай скорлупу швумры, выдирай травку, а пёрышки не трогай. Они для леса».
Разноцветными попугаичьими перьями было усыпано всё вокруг. Попугаи гнездились в Лесу Памяти, потому что здесь были орехи швумры. И лишь крепкие попугаичьи клювы могли разгрызть скорлупу.
За лето серые плети оплетали едва ли не каждый ствол. Поднявшись к небу, швумра во все стороны раскидывала побеги, ловила листьями лучи солнца и цвела.
Орехи созревали перед сезоном дождей, в самое сухостойное время. А серая лента отмирала, её срывало ветром или позже смывало. Орехи падали вниз. А чтобы прорасти, им нужно было закалиться. Но пожаров давно не было: огню просто не позволяли разойтись. Швумра осталась только в Лесах Памяти.
«Может, заговорить о Емъеке?» – размышляла Вайли, крутя в пальцах алое пёрышко с чёрно-белым кончиком.
Год назад Емъека провожали именно в эти дни. Он помянул свою бабушку, которая была ему ближе