основанной на священном тексте, знание которого продемонстрировал, защищаясь от дьявола в пустыне. Но записывать собственные речи он отказался.
Нам известно лишь об одном случае, когда Иисус что-то написал. Он сидел в храме и учил, когда группа книжников и фарисеев привела туда женщину, уличенную в прелюбодеянии. Согласно закону, записанному в Библии, ее надлежало побить камнями до смерти, и книжники надеялись, что Он станет публично возражать против приговора, а значит, против закона, и они смогут обвинить Его. Но Иисус не попался на приманку. Он знал закон, закрепленный в Священном Писании, и не стал заявлять о его ошибочности. Вместо этого Он пристыдил обвинителей, сказав: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень», и стал ждать. Обвинители же тихонько расходились по одному, и в конце концов Он остался наедине с женщиной и смог заговорить с ней. Но, дожидаясь этого момента, Он писал пальцем на земле[254]. Евангелия не сообщают нам, что именно Он написал. Возможно, достаточно знать, что Он выводил какие-то буквы, пока книжники пытались столкнуть Его со Священным Писанием. Он писал не на папирусе, а на песке, который уносит ветер. Письмо Иисуса не предназначалось для увековечения.
В том, что касалось Священного Писания, у Него был другой план. Притязания на создание нового Священного Писания были бы неслыханным кощунством. Иисусу пришлось принять существующее Священное Писание; Он сказал: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить»[255]. Что же означало «исполнить Священное Писание»? Это означало ввести в него Себя. Именно это заранее обстоятельно объяснил Иоанн Креститель: «Ибо он тот, о котором сказал пророк Исаия: “глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему”»[256]. Иисус же представил Себя именно тем, чье явление предсказано в священных писаниях. Он не говорил толпам, что написал новое Священное Писание; он сказал: «…что должно исполниться на Мне и сему написанному…»[257]. Он был Священным Писанием, его живым воплощением: «И Слово стало плотию…»[258].
Власти Иерусалима категорически не принимали идею того, что их текст может получить воплощение: литература давно стала предметом власти и полномочий. Римским повелителям это тоже не нравилось. Священное Писание их не интересовало, но они улавливали в словах Иисуса дух мятежа. Результатом стал еще один неправедный суд и смертный приговор. Сократу повезло: ему разрешили принять безболезненную смерть в обществе его учеников. Иисуса же публично высмеивали, с силой надели Ему на голову терновый венец и заставили тащить тяжелый деревянный крест по улицам города на холм казней. Там Его пригвоздили к кресту, крест с тяжким грузом человеческого тела поставили вертикально, и оставили там Иисуса, чтобы Он висел, пока не умрет. Плоть оказалась смертной.
Что же Его наследие? Перед учениками встала та же самая дилемма, с которой столкнулись последователи других учителей.