и снова перевела взгляд на экран. Она перебирала картинки, пока не отыскала фото мамы – в ней идеально сочетались черты самой Алексис и Патрика. Высокая и плотная, как Патрик. Белокурая и красивая (хотя и несколько увядшей красотой), как Лекс. На снимке она стояла рядом с Миа, а та задувала свечи на праздничном торте. Мама улыбалась, но в глазах улыбки не было, и смотрели они куда-то вдаль.
– Как она? – спросил я.
– Она… – Патрик откашлялся. – Она будет рада тебя видеть.
Они показали мне еще несколько десятков фотографий. Папу, наш дом, нашего старого золотистого ретривера Хони, моего лучшего друга Эндрю, который, как сказала Лекс, пару лет назад переехал с родителями в Аризону. Соседей, кузенов, приятелей, которых я не мог назвать по именам. Я притворялся, будто узнаю кое-кого, но вряд ли это выглядело убедительно. Это было все равно что рассматривать фотографии из чьей-то чужой жизни.
Но это была жизнь, которой я хотел жить.
– Не волнуйся, – сказала Лекс. – Мы тебе поможем вспомнить.
Дверь в комнату для допросов отворилась, и Уорнер просунул в нее голову.
– Как идут дела?
Патрик встал.
– Когда мы сможем забрать брата домой?
– Хм, это не такой простой вопрос, – ответил Уорнер. – Нельзя же вот так просто гулять туда-сюда через границу. У него ни паспорта, ни удостоверения личности.
Лекс порылась в сумочке, достала оттуда папку и протянула начальнику.
– Здесь его свидетельство о рождении и карточка социального страхования.
– Это снимает вопрос об удостоверении личности, – сказал Патрик.
Уорнер взглянул на документы в папке, и между его нахмуренными бровями прорезались тонкие морщинки.
– Хм. Это, разумеется, меняет дело, но…
– Что? – переспросил Патрик.
Уорнер бросил взгляд на меня и снова отвел глаза.
– Может быть, поговорим в коридоре, мистер Макконнелл?
Патрик вышел вслед за Уорнером, а Лекс осталась со мной. Дверь была закрыта, но до нас доносились приглушенные голоса – правда, не настолько громкие, чтобы разобрать слова. Да можно было и не слушать, я и так все понимал. Свидетельство о рождении Дэниела Тейта доказывало только то, что он родился на свет, но не то, что я – это он.
– Не волнуйся, – сказала Лекс. – Патрик с этим разберется.
Она говорила очень уверенным тоном. Откуда у нее такая уверенность?
– Да? – удивился я.
– Он мастер убеждать. И большой упрямец. – Она перевела взгляд на дверь. – Он всегда добивается своего.
Голоса в коридоре звучали все громче. Теперь я разбирал слова.
– Об этом не может быть и речи! – говорил Патрик.
Уорнер был спокойнее, поэтому его труднее было расслышать.
– …Элементарный тест… удостовериться…
Мои ногти впились в ладони.
– …Никаких тестов ДНК! Мальчик пережил чудовищное насилие, и мы не станем подвергать его… не хотим, чтобы он думал, будто мы в чем-то сомневаемся…
Я посмотрел на Лекс. Она опустила