ype="note">1 солдаты готовились к маршу в соседнюю провинцию. Палатки укладывали на телеги, кур и баранов сажали в клетки, а легионеры суетливо бегали, не зная за какое дело взяться. Был солнечный день, и ветер яростно развевал знамя легиона с изображением черного кентавра. Все воинские соединения уже поменяли свои штандарты на золотых орлов, но только не Парфянская гвардия. Кавалерия легиона направила свою разведку в сторону Дакии2, дабы прочесать местность. Они проскакали примерно половину мили, когда от них отделилась одна фигура. Всадник двинулся на юго-восток, постепенно набирая скорость. Им был молодой друнгарий3 Филипп, по прозвищу Македонец. Он был греком, но побратимы окрестили его подобным образом, ибо все известные "Филиппы" являлись македонцами.
Военачальник повел коня на холм, чтобы лучше осмотреть местность. Его скакун издал подозрительно громкое ржание, после чего вдалеке послышался шум ломаемых веток. Македонец ударил коня по бокам и двинулся в сторону звуков, что исходили из леса. Уже через пятьдесят локтей он заметил кровавые следы на листьях и мхе, что рос на корнях деревьев. Филипп присмотрелся и увидел удирающих легионеров, которые прятались за высоченными вязами.
Несколько дней назад из Парфянского легиона сбежали шесть юнцов, которые не выдержали тягот походной жизни. Филипп не ставил себе цель: найти их. Он просто ехал от знакомого центуриона, который нес службу в легионе кентавра. Стратег4 отправил его с поручением к легионам, что стояли в Дакии, а тут приключилась такая беда. Из легиона постоянно кто-то убегал, и на это закрывали глаза, но в этот раз все было иначе. Перед самым побегом были насмерть забиты два германца и три галла. Стратег Парфянского легиона послал конную разведку, дабы найти убийц, но все оказалось безрезультатно. Пока всадники рыскали в окрестных деревнях, лесах и селах, поступило распоряжение о свертывании лагеря. Филипп спешно покинул легион, но он и в мыслях не мог предположить, что, возвращаясь через лес, наткнется на ничтожных дезертиров.
Македонец посмотрел на темные капли крови и повел коня в другую сторону. Это были не его солдаты, не его война, как бы сказал его побратим Эксакустодиан. Поэтому он двигался в сторону своего лагеря, до которого были сутки конной езды. Пока он набирал скорость, в этот самый момент раздался душераздирающий крик, какой люди издают перед смертью. Филипп выругнулся, развернул коня и поскакал к кровавым следам, что вели в лес. Примерно через полмили он наткнулся на труп в изорванной легионерской тунике с пробитой головой.
–Как свои могут убивать своих!? Мы же не звери.
У Филиппа не было желания гнаться за беглецами. Его конь еще какое-то время топтался на одном месте и беспокойно дышал. Македонец не хотел проблем, как и не хотел тратить свое время впустую, но тело в листве заставило его схватиться за рукоятку меча. Он презрительно сплюнул на землю и во весь опор помчался по протоптанной лесной тропе. Спустя несколько минут конь вышел к ручью, что впадал в местную речушку. Внизу на камне стояли четыре грязных легионера. Трое из них, едва заметив всадника, бросились наутек, а четвертый даже не сдвинулся с места. Глазами малоазиатского кочевника юноша посмотрел на Филиппа, его кирасу, коня и острые клинки, заткнутые за пояс. Затем он неторопливо опустился на колени и стал мыть руки, которые по локоть были запачканы кровью. Филипп медленно направил коня в сторону парня, не сводя с него глаз и не убирая руку с меча. Македонец был матерым воином, но он никак не мог взять в толк, почему на лице этого мальца совершенно не отражался страх? Видом паренька Филипп был откровенно обескуражен. На первый взгляд этому юноше было лет пятнадцать, не больше.
–Убьешь меня? – дезертир встал на ноги и вытер губы.
Филипп чуть заметно улыбнулся и подвел коня ближе.
–Я не вправе лишать тебя жизни, хотя я смотрю, у тебя это неплохо получается. Мы не на войне. Ты поедешь со мной, в мой лагерь, где примешь суровое наказание децимации5.
–Децимация? За дезертирство, – паренек ухмыльнулся. – В твоем легионе это является наказанием…?
–Во всех легионах установлен один вид наказаний, который мы не вправе нарушать. Но я могу отдать тебя моему стратегу. Как убийцу тебя подвергнут бичеванию, а потом распнут, как преступника.
–Не желаю такого позора, – юноша снял изорванную тунику, обнажив торс. – Выполни свой долг здесь и сейчас!
Он показал покорность и готовность к смерти. Филипп спрыгнул с лошади и жестом приказал встать на колени. Приговоренный все с тем же невозмутимым видом сделал то, что ему велели. Он понял, что ему окажут великодушие, отдав в руки смерти одним взмахом меча. Филипп увидел в его глазах отблески легкой грусти, обреченности и как ни странно – торжественности. Македонец обошел его сзади и обнажил гладиус6.
–Тебе неведом страх. Ты не боишься боли, но все равно сбежал из легиона. Как твое имя?
–Валент, – он сплюнул кровь на землю и направил взор голубых глаз в бесконечность.
Филипп