инженера-конструктора при работах не было, и был у меня единственным консультантом по железобетону инженер А.Ф. Лолейт и инженер Н.Х. Дзирне – по железным работам. В то время архитектор являлся единственным начальником и вершителем постройки. Начальство музея в работы не вмешивалось. Хозяйственную сторону вела бухгалтерия, за работами неотлучно наблюдал опытный старый десятник, сам же я бывал на постройке ежедневно, и все чертежи выполнялись у меня в чертежной по моим указаниям. Работать было легко, а ответственность за хорошее выполнение окрыляла, и перестройка вышла удачной.
Вознесенская церковь в Иваново-Вознесенске. Фото начала XX в.
Я не готовил себя строителем церквей, но вышло само собой, что наряду со старообрядческими церквями пришлось заняться и другим церковным строительством; чисто архитектурные задачи побудили меня согласиться на предложение из г[орода] Иваново-Вознесенска перестроить большую Крестовоздвиженскую церковь[387]и собор в г[ороде] Шуе (Владимирской губ.)[388]. В работах по Историческому музею и [на] этих двух перестройках интересы художественные отошли на второй план, и [мне] представилась возможность применить новое в конструкциях и вытекающих из них формах.
Я поставил одно условие моим заказчикам, чтобы для успешности дела никто из них не совался бы в работы, все распоряжения должны исходить только от меня, как архитектора данной постройки, и даже на леса я их неохотно пускал.
Но зато предварительно были обсуждены все детали, и никаких невыясненных мест не было. Нестесненность в средствах значительно облегчала строительство и упрощала. <Рабочие же в дореволюционное время всецело находились в руках подрядчиков. Аппетиты же подрядчиков сразу сдерживались сметой, как, например, при работах Исторического музея (“казенная” работа) и предварительными соглашениями путем торгов (конкурса подряда)>[389].
Требовалась отличная работа, и цены были высокими. Были случаи, когда я отказывался от работ, видя, что заказчик не согласен на настоящие цены – значит, не согласен и на хорошую работу.
Много работ я не брал, чтобы не зарываться, брал только те, что были для меня интересными. <Но и подрядчики всегда старались надуть заказчика. Счета писались с преувеличенным количеством работ или необоснованными их расценками. В подобных случаях мои помощники тщательно проверяли их количество, а регулировало расценки так наз[ываемое] официальное издание “Урочное положение” – жупел для подрядчиков. Красными чернилами я вычеркивал накинутые лишние цифры, тогда шли жалобы на меня заказчикам, что арх[итекто]р “уж очень строг, обижает, хоть умирай!”
– Что же это, помилуйте, сколько скидывает? – В результате же подрядчик оставался в барышах и просил: “Не оставьте вашим вниманием и в будущем!”>[390]
Всякого рода церковные постройки в то время разрешались двумя инстанциями: сначала духовной властью (архиереем[391]), затем губернским инженером, куда представлялись чертежи, только обязательно основные и наклеенные