было сознания. Очнулся от неживого голоса, идущего откуда-то со всех сторон: «…следующая станция – “Технологический институт”, переход на линию “Два”…». Лежу в сумке на холодной железной крышке и думаю: похоже, новую западню наши неутомимые старикашки приготовили. Решили свезти меня в свой технологический центр изучить на предмет анатомии насекомого, чтобы уничтожать нашего брата не хаотично, а целенаправленно-садистскими способами. Со всей, так сказать, технологией… Поджилки затряслись. Снова сознание потерял. Помню только, что опять мотало из стороны в сторону. Тот же голос говорил про какую-то станцию «Петроградскую», а потом в сумку сквозь щелочку волна свежего воздуха ворвалась.
К тряске я потихоньку привык. Акклиматизировался, как говорится. И шли мы с Анной Андреевной по шумной улице, уставленной с обеих сторон странными домиками. У нас на Зине Портновой таких нет, я в окно видел. Через какое-то время в короткий тоннель свернули. Вася позже мне сказал, что этот тоннель аркой называется, а домики на Петроградской – старым фондом. Потом в дверь вошли и, вот что странно, не вверх по лесенке, а вниз спустились на пять ступенек. Я считал. В подвал что ли? Нет! Старуха Ферзикова в дверь позвонила, и нам открыл молодой симпатичный мужчина в трусах. Ай-да, думаю, кляча ты старая! Пока глупый и доверчивый Петр Антонович свои химикалии дома на кухонном столе нам на ужин готовит, эта кокетка преклонного возраста по стриптизам шляется. Да-а…
Впрочем, быстро все разъяснилось, и я Анну Андреевну еще больше зауважал.
– Привет, мамуль, – говорит радостно молодой мужчина.
– Здравствуй, сынок, – моя отвечает. – Ну что за вид?! Ты ж в коммунальной квартире живешь, стыд-то поимей так ходить.
– Хоккей, – говорит, – мам. Поимею. Чёт пожрать принесла?
– Да вот, – отвечает, – грибочков маринованных, квашеной капустки, яблок, лимон… Ты хоть сумку-то у матери возьми, тяжело ведь. Я, чай, уже не комсомолка.
– Прости, мам, – говорит, а я чувствую, что меня прямо с контейнером перехватили. – Ты чайку попьешь?
– Ну, завари, – слышу я уже издалека, – мята-то еще осталась?… Я только с мятой, сердце чегой-то хватает.
– Ага, осталась еще… Ты пока проходи. Дома нет никого. Еремеевы на работе, а Матвеевна к внуку в Петрозаводск укатила, сказала, что после старого нового года приедет, но, вот, нет ее еще. Тебе, кстати, привет передавала.
– Спасибо, – уж совсем издалека слышу.
Молодой в трусах сумку мою открыл и начал оттуда все по порядку доставать. Я с банки сполз, в уголок спрятался. Думаю, не заметит. Пересижу, а там уж и домой поедем. Нашим про путешествие расскажу. Впечатления! Героем стану. Они-то, наши, настоящие домоседы. Только один Сократ из квартиры выходил. Рассказывал, что даже в подвал спускался… Подвал – это фигня. Эх, обделаются все, когда узнают, что я на Петроградской побывал! Замечтался, в общем, глазки прикрыл, одни только грезы сладкие и вижу…
– Ой, мам, ты Стасика принесла!
И