пожилая сопровождающая Нина Ивановна её будила, только качала головой, и снова засыпала.
Она проснулась утром второго дня пути. Было пасмурно, вместо вчерашних полей автобус окружали горы. Та изумрудная зелень начала лета, которая ещё нисколько не выгорела, мягко светилась на фоне предгрозового неба. Будто земля освещала небо, а не наоборот. Наташа впервые толком разглядела своего попутчика. Мужчина средних лет, теперь не она, а он спал. За эти сутки он выходил, приходил, решал кроссворд, шуршал журналом, ел какие-то печенья из пакета. Всё это было ей будто сквозь пелену явлено. И вся жизнь её за последние годы шла сквозь такую же пелену, если разобраться.
– Последняя остановка, – объявила Нина Ивановна, – Завтракаем, приводим себя в порядок. Приедем скоро уже, потерпите.
Мужчина проснулся, встряхнул головой, как собака, отряхивающая воду, достал сигареты. Наташа спускалась со ступенек автобуса осторожно, её слегка покачивало. Она спрыгнула на землю, закинула руки за голову и потянулась всем телом. Она была не в брюках, как почти все женщины, а в длинном платье-балахоне. Так меньше была заметна её худоба.
Уже чувствовался, чувствовался юг…. Воздух пах иначе. Но морской запах не мог же ветер ещё донести, далеко… Возле небольшого кафе лежали на постаментах два льва, напоминавшие тех, что охраняют Воронцовский дворец в Алупке. Росли сосенки – необыкновенно пушистые, а чёрную металлическую ограду вокруг кафе оплетали розы. Цветки были огромными, и какими-то… безмятежными. Точно аристократы, которые знают только мягкий южный климат, которых не потревожат заморозки. Там, в её родных местах, розы были меньше. И не всегда выживали зимой.
В кафе втридорога, как всегда в дороге, продавали пирожки, хачапури, ачму. Многие туристы покупали ещё и красное вино в пластиковых стаканчиках. Хотя Нина Ивановна ругалась и требовала доехать до места трезвыми, а там уже – как угодно. Когда сели обратно в автобус, Нина Ивановна покачала головой:
– Проехать бы серпантин до дождя, – и стала напоминать, что нужно не забыть пристегнуться, и что бумажные пакеты лежат в карманах кресел.
Автобус шёл теперь по горной дороге, действительно – серпантину, но горы были нестрашные: невысокие, но островерхие, густо заросшие лесом, они напоминали зелёные конфеты трюфели. А за ними уже виднелось море – в этот день оно тоже – на фоне свинцового неба – казалось бледно-голубым и светящимся, как камень аквамарин.
Хлопотливую Джубгу – перевалочный пункт для многих и многих – сменило Лермонтово, вытянувшееся вдоль моря. Мелькнули скульптурные языки пламени – пионерский костёр, они проезжали мимо Пляхо, с его лагерем «Орлёнок».
И вот уже – конец пути, Новомихайловский: трёхэтажное серое здание гостиницы, и дикая шелковица рядом. Идя за хозяином, молодым парнем по имени Роман, Наташа украдкой сорвала несколько ягод и сунула их в рот. Это тоже южное – чистая сладость, без намёка на кислоту.
Наташу