я все равно друг Текамсеха, – послышался ответ другого.
– И так всегда, – тем же тоном продолжал Сколкз. – Ты никогда меня не поймешь и не послушаешь, но я все тебе сказал. Знай, что у меня для тебя никогда не будет пощады.
– Не будет – так не будет, я понял, – просто сказал Лэйс.
Сколкз отошел. Мэдилин вздохнула. Ее Натаниэль казался таким беззащитным перед грозным и яростным индейцем дакота.
Текамсех спрыгнул на прибрежный склон. Это тоже была случайная встреча. Он посмотрел на нее:
– Забудьте и не вспоминайте ничего из того, что вы здесь слышали, миссис. Натаниэль мой друг и Сколкз никогда не тронет его, – попытался он успокоить американскую леди, которая, как оказалось, стала сейчас непосредственной свидетельницей вражды Сколкза к ее сыну.
– Я знаю, Текамсех, всегда спасибо тебе, – сказала Мэдилин. – Поспеши к своему другу, он наверное уже давно потерял тебя, – улыбнулась она юному индейцу, справившись со своими нахлынувшими мыслями и чувствами, и пошла к своей лошади. Сильная, крепкая кобыла одним прыжком вынесла ее на откос, Мэдилин осадила ее и подняла на задние копыта, останавливая на месте уже ринувшееся было галопом животное, развернула своего мустанга назад.
– Текамсех, я забыла тебе сказать, что у нас на ранчо скоро праздник, и я жду тебя и остальных друзей моего сына в гости, – пригласила она.
Тот кивнул. Но он почти не слышал ее. Он смотрел на гарцующую лошадь и на хрупкую, легкую фигурку женщины, так легко и беззаботно справляющейся с этим мустангом и удерживавшей его.
– Я понял, миссис, откуда у вашего Натаниэля все его способности и его характер. Он просто истинный сын своей матери, – не удержался он.
– Я не стою такой похвалы, – невольно улыбнулась Мэдди. – Мне его таким даровал Господь.
Она помахала ему рукой и поскакала к себе на ранчо. Зеленая, зеленая трава и синее небо простирались вокруг… Мир, ее мир… Раскрытая книга земли, леса и солнечного света.
Мэдилин вернулась от этих воспоминаний в сегодняшний день. Когда это было? Наверное, несколько лет назад. Сколкз не знал, что с того дня где-то там, на ранчо, в сердце казалось бы кроткой и молчаливой женщины порой вспыхивала к нему такая же лютая и непримиримая ненависть, какая была и у него к Натаниэлю. Слепая ярость и беспощадная боль раненой волчицы, рвущейся порвать и убить за своего детеныша. Мэдилин вспоминала тот день, вспоминала лед и ненависть в глазах маленького индейца, и понимала: это было выше ее сил. В мире не было справедливости, в мире не было любви, мир утопал в ненависти и во зле, но при чем здесь был ее сын? Ее малыш, искренний, непосредственный, добрый Натти. И всегда рядом с ним Сколкз Крылатый Сокол, всегда где-то рядом гибель и опасность.
– Он больше не будет, – донесся до ее слуха беззаботный ответ Натаниэля. – Он сам пообещал Текамсеху. А если и будет, то я ведь все равно должен уметь переносить любую боль или кровь, как если бы был великим воином…
Но у Мэдилин уже была затронута та часть ее души, которая