Дэвид. Он интересуется русским языком, а я все никак не постигну английский. Мы обмениваемся опытом общения и обогащения нашей разговорной речи. Бывает, к нам присоединяется девяностолетняя Сима. Она очень болезненна, за счет чего живет – знает об этом только вселенная. Но в присутствии Дэвида Сима расцветает: она пытается говорить с ним на английском, смешивая иврит и русский, восхищаясь его работой системного администратора, выражая понимание – ведь и она когда-то, лет 70 назад тоже работала администратором и знает всю сложность и ответственность этой должности. Когда Дэвид уходит, Сима еще какое-то время пребывает в игривом настроении, потихоньку затухая. Она помнит, что он сюда приходит, и всякий раз интересуется, где этот мальчик.
Глубоко пожилые люди с восьми утра идут в клуб пенсионеров, куда и я забегаю часто – там очень хороший вай-фай. Они идут туда пешком, едут на вилчерах, потихоньку ступают с вокерами. Вот группа из восьми женщин обсуждает книжку. А в спортивном зале идут занятия по фитнесу. В компьютерном классе собрались старички, и юная кореянка в прелестном платьице обучает их элементарным навыкам пользователей. За столиками с чашками зеленого чая сидят парочки и о чем-то тихонько воркуют. А в библиотеке красивая старенькая леди дает мастер класс по рисованию: ее картины прекрасно чувствуют себя на стенах первого этажа.
И я понимаю, что все эти люди – и здесь, в клубе, и там, в магазинах, в сквере, где я с ними встречаюсь, – хотят продлить миг между прошлым и будущим, успеть еще немного, и еще чуть-чуть, пытаются вернуть себе кусочек молодости, что так бессовестно уходит от нас.
Я также понимаю, что:
– Старость непривлекательна и безобразна, но от нее не уйти.
– Старость забирает у нас силы, молодость, красоту, энергию, вторгается в мозги, но мы в состоянии замедлить этот процесс.
– Бывает, что дряхлеет не только тело – душа скукоживается, становится дряблой и изношенной. Но в большинстве случаев она остается молодой.
– С возрастом желания никуда не деваются. Особенно нереализованные. Их можно задавить, заглушить, забыть, но они живы, пока живы мы.
– Никто не хочет умирать. Ведь так классно чувствовать себя живым!
И я оглядываюсь, надламываюсь, искусываю губы до крови, пытаясь укротить время и еще сильной рукою ухватить птицу за хвост, но летит она дальше, и только перышко на ладони не оставляет меня без надежды…
Старости не избежать, но к ней можно подготовиться
Нужно осознать, что она существует и доберется до нас. Как доказательство – целые дома и комьюнити, заселенные людьми, что на короткой ноге с Альцгеймером и Паркинсоном, размазанные склерозом и недержанием мочи, утратившие остатки слуха и верхнюю челюсть, запутавшиеся во временах года и суток.
Не паниковать. Совсем не обязательно, что к нам она явится именно в таком виде. Снова можно вспомнить бабушек, что в 100 лет прыгают с парашютом, в 80 начали свои первые путешествия, в 85 танцуют сальсу так, что редкая Кармен не обзавидуется, а в 93 выделывают «солнышки» на брусьях