Именинник ходил в магазин и дорогой встретил Кроткого. Обратно вернулись вдвоем. Скоро праздник уже шел накатанной дорогой, а Сергей оставался подозрительно тихим. Хотя совсем не отставал. Даже наоборот. Так получилось, что его усадили рядом с Леной, напротив председателя Кривенкова. Сергей, не мигая, глядел на председателя. С плохим выражением на хорошем лице. Тертый председатель, как всегда, улыбался сквозь очки. Сергей шепотом спросил у Лены: «Что за рожа там, напротив?». Шепот не удался и очки Кривенкова заметно вздрогнули. Лена тихонько разъяснила и вроде бы Сергей успокоился. И взяв неострый сервировочный ножик, тут же, коротким фехтовальным ударом через накрытый стол, пытался достать маленького Кривенкова. Сергея вывели из зала с предосторожностями, оправданными для молодого неученого слона.
В коридоре, около пыльных ящиков и арматуры, Сергея решил воспитать здоровенный формовщик, бывший десантник. Он начал говорить со вкусом, медленно и уверенно. Что и было ошибкой. Сергей не прислушивался. И не раздумывал. Он сразу дал воспитателю в глаз. И тот сразу завалился, цепляя ногой ближайшую витражную раму. На звон сбежались все. Кажется, разнимали. Возможно, заступались. Сергей потом ничего не помнил. Как и обычно, в подобных случаях, его спасала искренняя амнезия. Он всегда ровно беседовал со своим вчерашним дуэлянтом. Ничего не прощал. Не обижался. Просто не помнил.
В этот раз он запомнил темное утро и шершавый снег. Встал, дыша ртом. Придерживая левую руку, направился к Марине, с ней поехали в травмпункт. Доктор сказал закрыть глаза. Сергей открыл раньше и некстати увидел перед носом ланцет. Потом занимались рукой. Что-то выжимали из нее. И после этого, наконец, Марина везла его домой. «Я был как воздушный шарик, а ниточка – у Марины, – говорил Сергей. – Она меня вела за ниточку и я летел… Так здорово даже после канабиса не бывает».
А именинник на следующий вечер обошел Дом художника. С кувшином и тряпочкой. Пятна крови на стенах обнаруживались в разных, необъяснимых местах. После этого события Кроткому официально запретили находиться в Доме художника. Издали что-то вроде приказа. За подписью уцелевшего директора Кривенкова.
Котя и Лёля
Котя обладал интригующими качествами: маленький, мужественный, рыжий, при этом расписывает батики в горячей и холодной технике. Он был художником по ткани, которого завистники звали тряпичником, а острословы батиканцем. Еще он покровительствовал кошкам и решительно относился к женщинам. Все знали, что из-за стола за второй, тем более – за третьей и последующими, Котю посылать не стоит. Как бы ни был короток путь до ларька или магазина, по дороге обязательно встречалась интересная женщина. Тогда Котя обаятельно улыбался, кланялся в пояс и произносил убедительным голосом: «Женщина, я знаю, как вам помочь!». Такой редкостью, как знающий мужчина, предлагающий целевую персональную помощь, никто из вменяемых женщин бросаться не собирался.
Котя,