его в состав танцоров, которые в предстоящем праздничном концерте исполнят массовую матросскую пляску.
Конечно, не в основной состав, а в кордебалет. Так высокопарно называл руководитель ансамбля новичков и неумёх, располагавшихся большой дугой на заднике сцены и призванных создать массовость и обеспечить поддержку танцорам.
Большая приборка
Кордебалет хлопал в ладоши, притопывал, а в финале делал выпад вперед, выбрасывал правую руку и орал: «Ха-а-а!». Только это «ха» и получалось у Лешки. Поняв, что танцора из него не получится, он покинул ансамбль, чтобы заняться другим видом искусства.
Разных кружков, студий, коллективов в училище было много. Но ни хор, ни театральная студия, ни кружок по изучению архитектуры Ленинграда его не привлекли, а подался он а поэтическую студию.
Руководил студией известный ленинградский поэт. Он часто сетовал на то, что студия не пользуется популярностью, что студийцев очень мало, что для морского контингента это неестественно. Для популяризации кружка он проводил поэтические вечера, выставки стихотворных книжных новинок, то есть. старался. Но курсанты как-то не зажигались.
Для поднятия авторитета студии её руководитель предложил руководству училища провести среди курсантов конкурс на лучшее стихотворение. Руководство прислушалось к мнению поэта. Поэтическое состязание было объявлено. За первые три места назначили очень щедрые премии.
Лешка любил поэзию. За это он был благодарен своей школьной учительнице по литературе и русскому языку Зинаиде Яковлевне Раз, которая, защитив кандидатскую, а затем и докторскую диссертации долгие годы возглавлял кафедру педагогики а институте им. Герцена.
Однако, при большой любви к поэзии Лёшка стихи о море не особенно привечал. И вот почему. Стихи, которые сочиняли моряки, (поэтические дилетанты, конечно), были, с морской тачки зрения, правильные, но какие-то скучные, однообразные с очевидными, избитыми рифмами типа туман-капитан, тросы-матросы, океан-ураган и т. п. Стихотворения же дипломированных поэтов (не моряков, конечно) о море – это яркие вещи, но неправильные и в большинстве случаев поверхностные, так как поэты не в курсе флотской жизни, не знали особенностей моряцкого обихода.. Этим грешили поэты в прошлом, грешат и теперь.
Например, у Н. Ивановой:
«На мачте наш трехцветный флаг. На палубе стоит моряк…»
Поэтесса явно не знает, что государственный флаг поднимается на грот-стеньге (на мачте) только перед вступлением корабля в бо, при этом моряки на палубе не стоят, а находятся на боевых постах. На гражданских судах государственный флаг носится на кормовом или носовом флагштоке.
Или у В. Высоцкого о пароходе:
«Был шторм. Канаты рвали кожу с рук, И якорная цепь визжала чёртом…»
Ярко, конечно, но при шторме и канаты, и тросы, и якорная цепь обездвижены.
Или у С. Есенина:
«Корабли плывут в Константинополь…». Известно,