всего просто поссорился со своей девушкой и теперь возможно просто хочет ей насолить… (Общество уже не страдало той классовой зацикленностью, общение между низшими и высшими конечно происходило, но в формальной обстановке низшие и высшие говорили только о работе, а в неформальной лучше было конечно тему работы избегать, и не только потому, что как таковой в привычном для низших понимании работы у высших давно не было – высшие давно научились сами себя организовывать, а не ждали пока их направят чужие руки…)
– Как Вам здесь нравится?
– Прекрасный вечер, один из лучших в этом сезоне.
– А вот и месье Луи Р., – Алекс учтиво кивнул стоящему поодаль мужчине, к нему подошла в небезызвестно прозрачном одеянии Кристаль, его неизменная спутница сегодня была в розовом.
– Вам очень идет это платье…, – Алекс, не особенно считаясь с правилами приличия, рассматривал Эмму.
– Белое из черного получается только из красного…
– Не удивлюсь, если сейчас войдет какая-нибудь царская особа…
– Или звезда Голливуда, – заискрилась Эмма, указывая на вошедшую в залу женщину.
– А с ней писатель! весь сброд! кого они только не пригласили? – Алекс нечаянно коснулся руки девушки.
Эмма, засмеявшись, руки не отдернула.
– Они кажется направляются к нам, – Алекс в ужасе расширил глаза, глаза вопросительно смотрели на Эмму.
Девушки незаметно кивнула.
– Буду ждать тебя в холле…
Говорить об одном, подразумевая нечто другое, порой бывает также полезно, как нанизывать на шпажку клубнику, лишь бы не сломать себе шею во всей этой многоэтажности смысла, Эмма обожала слова, в которых больше вкуса, чем значения и сегодня у неё было какое-то особенно игристое настроение…
Алекс, а следом за ним и Эмма выскользнули из залитого электричеством холла…
***
– Я провожу… – Алекс взял Эмму под руку и они пошли по набережной, Эмма была конечно не девственная, как клеящееся на неё каждый день этикетка, у неё были отношения с человеком-официантом, и даже с вечно взвинченным, совершенно ей не подходящим человеком-штопором, но чтобы просто человек-человек предложил её проводить такого с ней еще не случалось.
Пара медленно шла по набережной, им вслед не без зависти смотрели люди-фонари, люди-клумбы, люди с вросшими в землю ногами стояли по-собачьи вытянув спины. Эмма, Боб, человек с завявшим бутоном, так же, как и огромное количество других людей-функций, людей со стеклянными телами, железными клешнями, оловянными сердцами жили на другой стороне реки, в той части города, где, кипя в производстве непрерывного цикла, работа ни на миг не затихала. Естественным барьером между двумя частями города служила излучина реки, через которую были перекинуты несколько мостов, по которым вечерним утром на работу, и утренним вечером домой