их решили не раздавать джентльменам. Надо отдать должное предусмотрительности леди Плейнсуорт. Вы наверняка развернулись бы прямо у входа.
Гарет заерзал на стуле.
– Они уже закрыли двери?
– Нет, но только что приехала ваша бабушка.
Гиацинте послышалось, будто Гарет тихо застонал.
– Она идет не в нашу сторону, – добавила Гиацинта, глядя, как леди Данбери усаживается у прохода сзади.
– Мне тоже так кажется, – пробормотал Гарет, и Гиацинта была уверена, что они подумали об одном и том же. У леди Данбери был вид самодовольной свахи.
Гиацинта посмотрела в зал, чтобы найти мать, для которой она держала место возле себя, но Вайолет сделала вид, что не видит дочь, и села рядом с леди Данбери.
– Ну и ну, – пробормотала Гиацинта себе под нос. Ее мать никогда не отличалась особым тактом, но Гиацинте казалось, что после вчерашнего разговора Вайолет не будет вести себя так откровенно.
Неплохо бы проанализировать этот демарш Вайолет.
На деле же Гиацинта все два дня обдумывала свой разговор с матерью. Она старательно вспоминала всех тех людей, с которыми она встречалась на ярмарке невест. Она почти всегда весело проводила время: говорила то, что ей хотелось говорить, заставляла людей смеяться и радовалась тому, что ее ум оценен по достоинству.
Но было несколько человек, с которыми девушка чувствовала себя неловко. Например, в свой первый сезон она познакомилась с джентльменом, с которым ей было трудно перекинуться хотя бы словом. Он был умен и красив, а когда смотрел на нее, у Гиацинты подкашивались колени. А год назад ее брат Грегори познакомил ее со своим школьным товарищем, который, по признанию самой Гиацинты, был сух, саркастичен и идеально подходил ей. Однако она решила, что он ей не нравится, а матери сказала, что он плохо относится к животным. Но на самом деле… Она многого не знала, как ни старалась произвести обратное впечатление, поэтому Гиацинта избегала таких мужчин. Она говорила, что они ей не нравятся, но, возможно, дело было не в этом. Возможно, она не нравилась себе самой, когда была рядом с ними.
Она посмотрела на Гарета Сент-Клера. Он откинулся на спинку стула с немного скучающим и вместе с тем насмешливым видом, присущим большинству мужчин высшего света Лондона.
– У вас слишком серьезный вид для такого бычьего пентаметра, – заметил он.
Гиацинта посмотрела на сцену в изумлении:
– У нас будут и коровы?
Он отдал ей программку и вздохнул:
– Я готовлюсь к самому худшему.
Гиацинта улыбнулась. Он и вправду веселый и умный. И очень-очень красивый – в этом, впрочем, никто никогда не сомневался.
Она поняла, что он был именно таким, каким она всегда хотела видеть своего мужа.
Боже милостивый!
– С вами все в порядке? – неожиданно спросил он.
– Да. А что такое?
– У вас был такой вид… – Он откашлялся. – Э… простите… Я не могу сказать нечто подобное.
– Даже той, на которую вы не хотите произвести впечатление? – Ее голос прозвучал несколько напряженно.
– Хорошо.