над его донжуанским нравом и строить предположения, на сколько дней хватит у него пыла удержать в памяти очередную прекрасную даму. Обычно он реагировал на подобные шутки беззлобно, но сейчас мысль о том, что Лизи может сострить подобным же образом насчет него и Иларии, отчего-то была Григорию неприятна.
Евдокия приняла бодрящую ванну и немного посидела на примыкавшей к покоям террасе, прогретой августовским солнцем, наслаждаясь ароматами роз и мирта. Скоро уже надо было идти к парикмахеру делать прическу для бала, но сначала августа хотела поговорить с мужем о Катерине. На скачках принцесса нарочито показала «Городу и миру», что неравнодушна к успехам нового возницы и совсем не желает общаться с юным Враччи. Это было не слишком осторожно, ведь за императорской ложей наблюдали тысячи глаз, как журналистов, так и простых болельщиков. Луиджи явно обескуражен, а у старшего Враччи, похоже, прибавилось скепсиса относительно затеи его августейшего друга. Молодой Враччи, конечно, красив, но теперь, пообщавшись с ним и понаблюдав за ним во время бегов, императрица составила о нем свое мнение и считала, что восторги мужа по поводу возможного жениха для дочери преждевременны. Разумеется, позволять ей бегать за возницами нельзя, но и принуждать ее вместо этого общаться с юношей, который ей не нравится… Зачем это нужно?!
«Где же Конста?» – с нетерпением подумала августа, поднимаясь с кресла.
– А, ты здесь! – раздался за спиной голос мужа.
Император стоял в дверях на террасу.
– Наконец-то! Я хотела поговорить с тобой о Катерине.
– Что ж, давай поговорим.
Константин опустился в раскладное кресло и с наслаждением вытянул ноги. Императрица подошла к огромной напольной вазе с геранью и стала задумчиво теребить листочки.
– Послушай, ну зачем тебе всё это нужно? – начала она. – Посмотри, ведь она его совершенно демонстративно избегает, этого твоего итальянца! Он ей явно не нравится!
– Пока я вижу только подростковое стремление всему противоречить. – Император чуть скривил губы. – Ничего осознанного. Наверное, зря мы так с самого начала на нее насели – неизящно получилось.
– Хорошо, пусть подростковое. Она и правда еще подросток, пятнадцать лет! Неужели ты думаешь, что это очень хорошо, если мы будем ломать ее волю? Из-за какой-то квадриги, в конечном итоге…
– Это не «какая-то» квадрига, а наша квадрига работы Лисиппа. – Константин значительно поднял указательный палец.
– Да хоть Хрисиппа! – Императрица начала сердиться, чувствуя, что муж ее не понимает. – При чем здесь наша девочка? Зачем принуждать ее к каким-то отношениям?
– Не к отношениям, упаси Боже, а только лишь к знакомству для начала. Ты же вот не жалеешь, я надеюсь, о том, что когда-то приехала сюда на выборы невесты? Ведь тогда тоже было сначала решение родителей!
Августа невольно смешалась.
– Да, но…
– Что же «но»? Сначала знакомство, потом отношения, если, конечно,