совсем не интересно, и не нужно. Извини. Может, что-нибудь придумаем?
– Я позвоню. – Николай протянул мне трубку.
На какое-то мгновение мне показалось, что вот, я позвоню, и всё решится. Хотя, повторяю, к этому времени сердце стало биться относительно спокойно, я стал способен воспринимать реальность. Но что делают несколько рюмок! Мы оба были в волнистом состоянии – то наступали моменты отрезвления, то затемнения, однако к пределу не подошли.
Итак, я набрал номер.
– Лена, это ты?
– Да, и что?
– Как дела?
– Ты же знаешь. Всё в порядке. У Алёшки почти одни пятерки.… И…
– Так, может, чтобы было ещё лучше, ты вернёшься? Или я?
– Ты что, Володя, выпил?
– Да, немного. Но могу приехать. Если хочешь.
– Господи, зачем? Особенно, сейчас. Можешь позвонить завтра, если вспомнишь, конечно.
– А, может быть, ты приедешь? Я в гостях, и он парень – хоть куда. (Впрочем, парень в наше время относится ко всем мужчинам от двенадцати и до, однако…)
– Вот ещё, ублажать двух пьяных мужиков. Только этого мне и не хватало для полного счастья! – Лена всегда относилась к пьянству и потреблению резко отрицательно, и поэтому её реакция была предсказуема.
– Ну, … – я замялся, действительно, бесполезно воду в ступе толочь, потом меня вдруг прорезало – а что, если использовать обратный ход? И я, не прощаясь с бывшей супругой, передал трубку Николаю, сказав: – Видишь, она не хочет приезжать, попробуй, да?
Мой нынешний собутыльник, и неплохой парень, находившейся примерно в такой же кондиции, поддержал меня:
– Действительно, приезжайте, а то мы сами можем заехать.
– А зачем? Да ещё в таком состоянии!
– Ну, два мужика. Мы тут… – Ик (не в трубку), простите. Глаза не совсем мутные, но речь… Она подводит, хотя переводчика пока не требуется. – Нам… Скра… скрасить наше су-сущществоввание… приятным женским обществом. Нет-то мы с-совсем од-дичаем.
Он явно не узнавал её искаженного телефоном голоса. А она – может, чего и почувствовала, но вряд ли могла представить, что соблазнитель находится в обществе её же бывшего мужа. Николай же воодушевленно продолжал.
– Мы страдаем, и пьем, и неужели вам нас не жалко.
– Да, его попытки казались неудачными. – Мы абсолютно без женского общества, и давно. И некого и некому…
– Страдальцы, значит? – мне показалось, что я ослышался, ибо её нежные уста ранее…
Но что было тогда? Кошмар какой-то. Или же я раньше не замечал? Нет, такого просто не могло быть. И Николай тоже опешил. Он-то даже не предполагал, кто на другом конце провода. Но нашёлся:
– Нет, что вы! Просто два мужика и море водки, – он явно преувеличивал, – просто пьянка, безо всякого просвета. Мы окончательно брошенные, оставленные. А я от вас этого не ожидал. Мы уже вообще страдать не можем.
Безо всякого сомнения, здесь он не мог говорить правды.
– И,