не стесняясь, и, видно, была тут своим человеком.
Я замер, буквально пожирая её взглядом, и молил бога, чтобы она этого не заметила. Ибо футболка в некоторых местах, куда упали крупные капли, намокла, и явственно обрисовывался упругий сосок.
Мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять – я пропал. Даже на чужой территории. Мало ли что говорил Николай – а вдруг их связывало нечто большее, нежели дружба.
Она же, лишь кивнув мне, обратилась к Николаю, продолжая разговор:
– Еле успела добежать от машины, дождина – просто ужас. А днем было так хорошо. – И тут же без перехода, – а я смотрю, тут у вас пьянка в полном разгаре. За что пьёте?
– Это Катя, а это – Владимир, – едва успел представить нас друг другу Николай, – я тебе о нём говорил. Интересно, когда, подумал я, и ляпнул:
– А мы тут вас вспоминали, долго жить будете!
– Ну, о вас этого не скажешь, – заметила она почти безразлично, – если будете продолжать в том же духе.
И была права.
– Ладно, не сердись, – смутился Николай, – понимаешь, непогода. Мы тут одни, всеми брошенные, без женского внимания.
– И потому не закусываете, пьёте и плачетесь друг другу в жилетку.
– Да, – виновато кивнул Николай, – плачемся, а что остается.
Она толкнула его в бок:
– Хорошо, пойду, посмотрю, что можно сделать. И прошествовала на кухню.
Я же сидел ошарашенный, ибо в прошлый раз видел её только издалека. Но действительность, как это ни банально, превзошла все ожидания. Или это генерировал волны мой больной и утомленный мозг? Я допил холодный кофе, попытался сконцентрироваться хотя бы до той степени, чтобы изображение не двоилось.
И мне стало себя жалко. За никчемность и заброшенность. Я, конечно, утрирую. Но всё же…
Я высунул голову в окно, навстречу дождю, в надежде глотнуть свежего воздуха – но, увы, это слабо помогало.
Катя запихала в наши голодные рты наскоро приготовленные котлеты, с горошком вместо гарнира, политые кетчупом, и мы послушно это съели. Сама же выпила полстаканчика сока, а от шампанского и конфет отказалась.
– Ну вот, скоро на людей будете похожи.
Она сидела в единственном кресле и курила тоненькую сигарету. Потом вышла:
– Надо проветрить, а то можно задохнуться.
Николай только кивнул в ответ…
Около одиннадцати, убедившись, что мы в состоянии контролировать собственное поведение и больше пить не будем, сославшись на то, что ей завтра рано на работу, Катя стала прощаться.
Решив навязаться, я вставил:
– Да и я, пожалуй, тоже пойду. Мне рядом. Заодно провожу даму, если нет возражений.
– Хм, толку-то от такого провожатого, – она в очередной раз скептически посмотрела на меня, правда, я уже немного оклемался – то есть, законсервировался в предыдущем состоянии, то есть, мог поддерживать разговор и не нести пьяный бред, – да ладно уж.
– А ты