как раньше. Виной всему был один случай в Кримсоне. Тогда все пошло наперекосяк. Барроу тяжело ранили в левое колено, после чего он уже не мог двигаться с прежней скоростью. А скорость в налете – решающее условие. Барроу молчал, но я знал, какие душевные муки терзают его всякий раз, когда мы куда-нибудь уходим, а он вынужден оставаться в лагере. Ведь это он обучал нас премудростям налетов.
– Да-да, непобедимая троица, – подхватил Барроу, подыгрывая Даксу. – Тогда до встречи.
– Рад тебя видеть, Барроу, – сдержанно добавил Кит, улыбнувшись ему настолько, насколько умел улыбаться.
Барроу вернулся к себе. Мы пошли дальше и очень скоро достигли своих жилищ, стоявших практически рядом.
– Ну что, завтра выходим около девяти? – спросил я друзей.
Кит кивнул, выцарапывая грязь из-под ногтя:
– Меня устраивает.
– Сладких снов, парни. Хейден, я рад, что это приключение на твою задницу имело счастливый конец, – бросил нам Дакс и скрылся внутри своей лачуги.
Кит громко усмехнулся. Мы были дома, и случившееся с нами воспринималось легче.
– Я тоже рад.
Впервые за все это время я по-настоящему улыбнулся и даже засмеялся. Казалось, последний раз я это делал века назад. Пожелав друг другу спокойной ночи, мы разошлись по своим хижинам – выспаться перед утренней вылазкой, как назывались у нас визиты в город. Обычно налеты и вылазки не совершались два дня подряд, но провода для генераторов были слишком важным делом. Такое не отложишь на потом. Если кухня останется без электричества, мы останемся без еды.
Я стянул рубашку через голову, заодно сорвав и косынку. Волосы лезли в глаза, пока я развязывал шнурки. Вслед за ботинками на пол упали джинсы, а я шумно повалился на кровать. Скрипнул матрас. Заснул я сразу, едва голова соприкоснулась с подушкой. После напряженного дня меня буквально вырубило.
Казалось, я проспал считаные секунды. Меня бесцеремонно разбудил громкий стук в дверь.
– Хейден, дружище, пора в путь! – выкрикнул Дакс.
– Да, вытряхивайся из кровати, ленивец, – добавил Кит.
Меня удивил непривычно веселый голос Кита. Тяжело вздохнув, я уткнулся лицом в подушку и рывком вскочил:
– Слышу, уже разбудили. Сейчас оденусь и вылезу.
Не слишком раздумывая, я надел поднятые с пола джинсы. Затем настал черед темно-синей фланелевой рубашки. Косынка снова стянула мне волосы, чтобы не мешали зашнуровывать ботинки. Завершив одевание, я прошел в пристроечку к хижине, которая служила мне ванной. Там я наклонился над самодельной раковиной и торопливо умылся.
Положение лагерного командира давало мне некоторые привилегии. Я был одним из немногих, кто имел ванную при доме. Раковиной служило ведро. Роль душа исполнял подвешенный мешок с дырочками и бак, куда предварительно наливалась вода. Умельцы вроде Дакса соорудили подобие канализационной системы, с дыркой в полу для слива воды. У меня даже был смывной туалет с системой удаления отходов моей жизнедеятельности за пределы лагеря, тогда как подавляющее большинство обитателей лагеря пользовалось