что им весело до усрачки!
– Балда! – засмеялся я.
Хотя Каппи и был красавчиком, который нравился девчонкам, чувство юмора у него подкачало.
Энгус полз впереди меня. Я держался поодаль. Но все равно видел его задницу, испещренную красными точками – там, куда его брат всадил заряд дроби. Мы теперь ползали кто куда, забыв про намеченные заранее квадраты. С этой стороны ограды мусора никакого не было. И я догадался, что напавший тоже зашел в воду, обогнул ограду и устроил свой тайник подальше от пляжа. Мы доползли до кулера, и я стал тыкать палкой в кучу одеял и одежды.
Одеяла были полиэстеровые. Еще там валялись мокрая рубаха и джинсы. Все это воняло застарелой мочой, как на задворках бара «Мертвый Кастер».
– Может, стоит оставить вещи для полиции, – предположил я.
– Если мы им скажем про вещи, тогда придется рассказать, что мы тут побывали, – рассудил Зак. – Тогда они поймут, что я прослушивал рацию Винса и его телефонные переговоры. И окажусь в полном дерьме.
– А еще пиво, – напомнил Энгус.
– Плохо, что мы выпили половину пива – это же улики! – сказал Каппи.
– Давайте прикончим остальное! – предложил Зак.
– Ладно! – согласился я.
Мы двинулись в обратный путь, обогнули ограду, развели костер на берегу. После чего бросились в воду и стали нырять, чтобы избавиться от новой порции клещей. Зак продемонстрировал подмышку, куда ему однажды попала стрела. Врачи сказали, что он чудом не умер. Зажившие швы были похожи на белые шпалы игрушечной железной дороги, бежавшей от подмышки вниз по ребрам. Мы оделись и снова почувствовали себя в норме. Расселись вокруг костра и, разобрав оставшиеся улики, открыли их.
– А его третье яйцо было такого же размера, что и другие два? – спросил Энгус у Зака.
– Не начинай! – поморщился Каппи.
– У меня вот какая мысль, – сказал я, – а какой смысл нам вообще говорить с полицией? Они же проворонили канистру. Проворонили кулер. И кучу одежды.
– От этой кучи одежды несет мочой!
– Он описался! – сделал вывод Энгус.
– Надо сжечь этот хлам, – предложил я.
У меня защипало в горле, и такие острые переживания нахлынули, что я опять чуть не расплакался. И вдруг мы замерли. Со стороны пригорка, сквозь шелест листвы, раздался пронзительный звук, словно кто-то свистнул в орлиную косточку. Ветер изменил направление, и когда воздух засвистел сквозь замазанные грязью щели между бревнами в круглом доме, раздалась целая россыпь пронзительных звуков.
Каппи поднялся и внимательно посмотрел на круглый дом.
Энгус осенил себя крестным знамением.
– Давайте-ка сваливать, – предложил Зак.
Мы расплющили пустые банки, набили ими пластиковый мешок и завязали, чтобы Энгус мог их сдать. Потом затоптали костер и закопали остальной мусор. Я привязал канистру шнурком к багажнику велика, и мы тронулись в путь. Солнце уже отбрасывало длинные тени, в воздухе стало прохладно, и мы снова проголодались, да так сильно, как только могут проголодаться подростки.