клятвы взойдут лучи!
Наречья будущих ребят
Пусть в величайшей блуднице,
Оковы подлых губ разя,
Плывёт упущенной зарницей
Волной потопною слеза,
За смерть не отдадут ни мига,
Геройство – тьфу, а цели – смерть.
Коленом поколенье выбьет
Себя расклеившую твердь.
Так будь землёй. Она важнее сердца,
В себя какой по счёту примешь сад.
И в этом качестве надейся
Понять наречья будущих ребят.
Утро
Вечно новая новь, вечно старая старь,
В них извечно дружное дружество:
Единяется ясный и тёплый хрусталь
С родником. Восходящее утро.
Лирический эскиз
Грусть привычна потому, что она —
Тень стены Жизни.
Любая стена отбрасывает тень,
И, чем выше стена – тем длиннее тень —
Тем больше грусть.
Для тебя, двенадцатилетняя девочка,
Стена Жизни почти что до неба,
Оттого и песенка твоя,
Как перестоявшийся донельзя сладкий чай,
Больно и приторно плещется в моём сердце.
Но за тенью – только дотянись!
Светящаяся лента радуги.
Павлин
Слезы содроганье – не отсвет добра,
Когда колыханье души
Плутает, как перьев павлина игра,
Что до неба хвост распушил.
Не зори – пылинки на хвост летят,
А в сердце пуд грязи осел,
Павлин бы не плакал, будь он тот солдат,
Что Овода вёл на расстрел.
Удушливо-тёмна «душа как слеза»,
Священный купив перелив —
Пьянить и пьяниться под крышею зла,
Павлиний шатёр распустив.
«Бетон под духотою дождевою…»
Бетон под духотою дождевою,
Безделица и сплин, азарт, уют
Здесь. Только стаей злою роевою
Несобственные горести клюют.
Вот мне три года – помню я не зыбко
Арбузный вкус вечерней той косьбы
Полулегальной… Корова Сливка,
Тебя боялся, бедная, прости!
Я зол, но время злобу ту иззолит,
И, не оспорив собственных глупцов,
Не запустить бы голые глаголы,
Что наготе я дать ковёр готов.
А где тебе, мудрец, ковёр приснился —
Слепому снятся райские цветы!
Целует туча холм цветной, склонившись,
И сеются зелёные мечты.
Поэтессе ирине антоновой
Русалка ты – последняя Ундина,
Ночная тьма тебе – обман души и тела.
Она – ещё не мрак – ручной обман,
В ней видишь ты лишь только то, что ищешь.
В ночи прохладен дом – сто пастей – сто окон,
Дракон родимый твой времён бескрылых,
Но в той прохладе мнится дивный ветр ночной —
Забытый ветер девственного мира.
Ведь ты, не надуваясь, не дрожа,
Формовкою себя перемолола,
И