свои пожитки и с первого захода, в чем ему несомненно повезло, попал в свою новую обитель. Встретили его довольно-таки дружелюбно, да иначе и быть не могло, потому как жили здесь такие же "летюхи" и "старлеи"* вроде Петра. Один только Яшка-артиллерист, узнав, что прибыл штурманец из его же системы, мрачно заметил: "Циркулям от рогатого брата – физкультпривет!"
Это была старая история. В одном и том же училище испокон враждовали, борясь за лидерство, два факультета – штурманский и артиллерийский. Доходило и до стычек – вражда так вражда. Артиллеристы называли штурманов циркулями, а штурманы их рогатыми – за рогообразность артустановок. Попав на один корабль, они, как правило, становились закадычными друзьями.
Петр в одну минуту облачился в парадную форму, надел пояс с кортиком, выслушал напутствия бывалых, взглянул на себя в зеркало и, удовлетворенный увиденным, отправился на поиски каюты командира.
Найти нужное помещение в лабиринтах большого корабля непросто. Но, как говорится, язык и до камбуза доведет. После ряда уточнений Петр очутился у кают-компании офицеров. Оставалось преодолеть наклонный трап с надраенными до блеска медными поручнями. Дверь кают-компании была открыта, на ее пороге во всем своем величии красовался вездесущий старпом. Пропустить мимо себя молодого лейтенанта и не прихватить его на чем-либо – такого еще не бывало в старпомовской практике.
– А, лейтенант! Когда ты станешь офицером?
– Я уже офицер. Месяц как ношу форму, товарищ капитан третьего ранга.
– Форму надеть – еще не значит быть офицером. Офицером надо стать. Кстати, лейтенант, вам нравятся потные женщины и теплая водка? Вижу, что не нравятся. Поэтому свой первый отпуск планируйте на зиму. Ладно, для начала достаточно. Каюта командира – палубой выше и сразу налево. Сам он сейчас на ГКП. Представитесь, а потом ко мне. Можете идти.
Старший помощник командира капитан третьего ранга Бортник Владимир Сергеевич происходил из старинной флотской династии. Все его предки дослуживались до адмиралов, и это стало семейной традицией. Из действующих адмиралов остался только один – отец Владимира. Не раз он предлагал сыну составить протекцию, понимая, что тот застопорился на старпоме, но Бортник-младший не принимал помощи отца. Привыкший, в основном, надеяться на собственные силы, Владимир игнорировал предложения адмирала. На этой почве между ними произошла размолвка, завершившаяся хлопаньем дверей и обидными для Бортника-младшего словами отца: "Иди ты к… живи как знаешь!" Этим не закончилось. Старпом второй отпуск подряд игнорировал просьбу отца привезти в Ленинград хотя бы внуков. Иногда в тайне от отца он позванивал матери на работу. Она числилась в какой-то лаборатории при медицинской академии. Свежими известиями, что по-женски вполне объяснимо, адмиральша делилась со своим строптивым мужем. Тот с видом полного безразличия, не отрываясь от газеты, жадно впитывал каждое произнесенное слово. Отработанным годами движением большого и указательного пальцев