Медь, Серебро, Ртуть, Железо, Золото; также и в других последовательностях), либо же, при унитарном взгляде, просто индивидуация Меркурия, поскольку, если сложить вместе всё упомянутое, индивидуум является эпифанией (проявлением) Принципа Принципов, Единой Вещи, то есть алхимического Меркурия, – не говоря уже о других часто употребляемых моделях, имеющих переносный смысл и предполагающих вводную фразу «как если бы» (например, «как если бы человек был смесью Субстанций… Компонентов… Стихий… рудником для добычи металлов… ртутью при возгонке» и т. д.).
В итоге алхимик не обуславливает себя моделью – что ограничило бы его интеллект – и не впадает в ошибку сведения Делания к одной-единственной формуле.
Если метафора является тем риторическим переносом, который ведёт от образа к идее (в то время как аллегория является развёрнутой метафорой), то символ ведёт от образа ко многим идеям, притом и метафора, и символ общеупотребительны и прочно укоренены в герметико-алхимическом воображении, использующем символику чисел (3, 4, 7, 9, 10, 12 и т. д.), геометрические символы (треугольник, квадрат, круг и др.), весьма разнообразный бестиарий (где можно найти орла, голубку, ворона, дракона, льва, змею и др.), равно как и анаграммы, акростихи (в коих следует использовать лишь начальные буквы слов фразы, чтобы получить искомое слово) и криптографию (разновидность ребуса), а также, начиная с периода Ренессанса, тематику греко-романской мифологии, каковая, однако, остаётся чисто египетской в представлении Этапов и Операций Делания и прочно привязанной к химическому вокабуляру в качестве несущей оси алхимического дискурса, как «науки, которая учит, как преобразовывать металлы одного вида (читай, состояния человека, или человека в его состояниях) в металлы другого вида», как сказал Парацельс.
С другой стороны, алхимико-химический символизм восходит к Египту ранее III в. до н. э., то есть ещё до Болоса Мендесского.
Алхимия – это не физика и не химия в зачаточном состоянии; Алхимия есть интегральная химия человека, позволяющая понять его в экзистенциальной реальности, цельно; она суть наука, в которой всякое описание, каким бы оно ни было, не служит в качестве данных, репродуцируемых по частям, но является репрезентативным в терминах дискурса, каковые приложимы к Искусству.
Следует подчеркнуть, что в алхимическом видении тело и дух, или материя и энергия, являются, так сказать, равновеликими, и все вещи суть структуры в движении, или, переворачивая фразу, движение в различных структурах; при этом Мир действительно понимается как зачатый от mens dei,[54] в каковой он заключён, таким же образом, как ум спящего порождает и объемлет в себе сновидение.
По данной причине, вместо того, чтобы нивелировать различия между определениями, алхимик умножает их путём использования специфической доктринальной и/или практической перспективы, не ассимилируя, однако, разногласий. Их ценность определяется ценой «реальности» – формальной конструкции, посредством которой полагают существование.
в) с другой стороны, Алхимик, паломник