ощущение было, словно стоял там кто-то…
– А это был парень или девушка? – осторожно спросил я.
– Да фиг его знает. Далеко было, – ответил Роганин. – Сначала мне вообще показалось, что это наш комбат.
При слове «комбат» Рыбалкин вздрогнул, но не проронил ни слова.
– Слушай, а звуков ты никаких не слышал? – допытывался я. – Ну, вроде как из баллонов воздух выходит или шум воды?
– Нет, не слышал. Что, Зверек, тоже глюки? Вообще, правы были пацаны – глюковый какой-то караул.
– Ага, – тихо подтвердил Рыбалкин. – Глюковый.
Мы разрядились у пулеулавливателя.
– Оружие в пирамиды, – повелел Ладин и пошел к караулке.
В дверях он столкнулся с Провиным. Тот вышел вразвалку, но, увидев нас, выпрямился, одернул форму, как на параде.
– Как служба, товарищ сержант? – спросил он Ладина. И тут же с усмешкой добавил: – Ах, извини. Оговорился. Младший сержант. Тебя же разжаловали!..
– Нормально, Жека, – ответил Ладин. И, наклонившись к уху Провина, прошептал: – Разжаловали… Смотри, как бы с тобой чего похуже не случилось.
И разводящий, оттолкнув плечом помначкара, прошел в караулку. Лицо Провина исказила бессильная злоба. Его взгляд метнулся по сторонам – на ком бы отыграться?
– Почему лямки на бронежилете расстегнуты? – с ходу накинулся он на Рыбалкина.
Тот промолчал.
– Я вас спрашиваю, товарищ рядовой!
– Так удобнее, – тихо ответил Рыбалкин.
– Удобнее так, как по Уставу! – завопил Провин.
– Да пошел ты на хрен, товарищ старший сержант, – процедил сквозь зубы Рыбалкин и прошел мимо.
– Товарищ рядовой, стоять! Рыбалкин, пока «Устав гарнизонной и караульной службы» наизусть знать не будете, про сон забудьте! Вы меня поняли?.. – прокричал ему вслед побагровевший от злости помначкар.
Рыбалкин захлопнул дверь. Провин с самодовольной улыбкой направился к калитке.
– Вот чертило! Пока мы по сопкам грязь месили, он в «отдыхаловке» храпака давал, – сказал Роганин, проводив помначкара злобным взглядом. – За территорию караулки только поссать и выходит. Чтоб его там волки съели!
Мы сели в курилке. Роганин достал папиросу, подкурил, глубоко затянулся и передал мне. Я впустил в легкие горячий терпкий дым и выпустил в черное небо сизое облачко. Молчали. Я сидел, облокотившись о холодную стену курилки, но мыслями я был далеко. Я снова думал о Ладе… Лада! Ее ведь на самом деле не существует! Это вымысел! Не могу же я всю жизнь гоняться за призраком…
Мысли мои прервал треск веток. Я посмотрел в том направлении, и мне показалось, что за ограждением между листвой мелькнула какая-то тень. Я вспомнил, что туда по нужде ушел Провин. Спустя минуту треск повторился – словно кто-то продирался сквозь бурелом. Может, этот подонок заблудился?
– Чего тебе? – раздался из темноты удивленный голос Провина.
А потом вдруг затрещали ветки, будто кто-то рухнул