приплыть корабль с их родителями.
***
Многозвездная лунная ночь сгущенною массою накрыла их городок, окутав его темным одеялом. Ничто не нарушало сон людей. В домах царил сумрак, вокруг – пустота.
Но в одном доме, если присмотреться с улицы, в крайней комнате мелькал слабенький огонек, пульсирующий и словно приглушаемый чем-то. Из этой комнаты, если подойти поближе, слышались приглушенные звуки шепота, взволнованные и жаркие.
– Дай я буду лампу держать, Кир, а ты читай!
– Фонарик что ли найти не могла?
– Нет у них фонариков, ты же знаешь!
– И почему я читать должен вдруг?
– Я не помню половину слов.
– Ага, думаешь, я их помню?! Деда со мной год занимается, а с тобой четыре, – возразил брат.
– Ну так ты же у нас делаешь большие успехи в языках, а не я, – возразила сестра.
– Ладно, – нетерпеливо согласился брат. – Лампу держи повыше. Ага, вот так, да. Значит… Эм.
Он сосредоточился. Исписанные чьей-то рукой пожелтевшие страницы не пускали в себя. Автор объяснялся на старом, невероятно древнем языке, овладеть которым считалось настоящим искусством. Он, язык этот, в недавнем прошлом находился на околозапретном состоянии. Потом, после Революции, пришла эпоха «бума» по изучению всех текстов на этом дремучем наречии. Одним из корифеев переводческого дела тридцатилетней давности явился их дедушка – Александр Иан де Лиотар. Он же загорелся идеей обучить ему и своих внучат. Тот факт, что в настоящий момент язык толком не пользовался популярностью и с реактивной скоростью отмирал уже по-настоящему – деда не волновал.
Но пускай дети занимались его изучением, порой усердно и прилежно, однако столкнувшись лицом к лицу с настоящим текстом, а не упражнениями из учебника, оба почти что расписались в собственном невежестве. По сравнению с дедушкиными учебными тетрадями с простыми тренировочными предложениями, толстенная кипа бумаг обладала на порядок большей сложностью. Трудностей добавлял и почерк: широкий, извилистый, местами грубый, рубленный, но где-то прециозный, чуть жеманный, одновременно изысканный и варварский.
– Значит… Смотри. Все идет от первого лица… – начал Кир.
– Да ты мне не пересказывай, а читай. Я и сама вижу местоимение «я»! Причем почему-то с большой буквы. – зашептала Аня, обдавая теплом щеку брата.
– Да, да, – голос мальчика был рассеянным. – Погоди. Значит… Итак: «Моя история начинается не с… меня». Да, «не с меня». «Однако»… чего-то потом не пойму, «что на мне она заканчивается». «Поэтому», хммм, не знаю слова, написано неразборчиво, «Я и опишу ее тебе».
– В смысле? – сразу переспросила Аня. – Кому «тебе»?
– Ну я-то откуда могу знать, Ань? – переспросил мальчик, сосредоточенный на тексте. – Не перебивай, будь добра.
– Хорошо, хорошо.
– Лампу выше!
– Так?
– … «Времени у меня осталось немного и эта»… Ансуал. Тетрадь? Или учебник?
– Учебник, вроде, – неуверенно подсказала девочка.
– В