тем дело было далеко не обычным: я отказывалась от пафосной голливудской вечеринки ради возвращения не к моему спящему младенцу, а к моему ноутбуку, чтобы всю ночь провести в поисках информации о человеке, с которым я никогда не встречалась, убившем людей, которых я не знала.
Незнакомые мне мужчины, совершавшие насильственные преступления, занимали мои мысли на протяжении всей моей взрослой жизни: это началось задолго до 2007 года, когда я впервые узнала о преступнике, которого в конце концов прозвала «Убийцей из Золотого штата». Та часть мозга, где обычно хранится спортивная статистика, или рецепты десертов, или цитаты из Шекспира, у меня была отведена под галерею мучительных образов: принадлежавший погибшему мальчишке велосипед «Би-Эм-Экс» валяется в канаве у проселочной дороги, а его колеса все еще крутятся; клочок микроскопических зеленых ворсинок, собранных со спины мертвой девушки.
Незачем говорить, что мне хотелось бы не зацикливаться на таких подробностях. Разумеется, я предпочла бы избавиться от этого тлена. Я завидую, например, людям, одержимым Гражданской войной в США, которая изобилует подробностями, но находится в отведенных ей рамках. А в моем случае чудовища отступают, но никогда не исчезают. Они давно мертвы, но заново рождаются, когда я пишу о них.
Первое из них, безликое, так и не пойманное, оставило свой отпечаток в моей душе, когда мне было четырнадцать лет, и с тех самых пор я отказываюсь от удовольствий ради поиска ответов.
Ок-Парк
Терри Китинга я слышу еще до того, как успеваю увидеть. Он барабанщик и учитель игры на ударных инструментах, и его зычный голос – вероятно, следствие либо потери слуха, либо привычки орать на учеников. «Это я, Терри!» – кричит он. Я поднимаю взгляд от своего мобильника, в который засмотрелась, пока ждала его, и вижу белого мужчину среднего роста, с каштановой шевелюрой и чуть ли не самым здоровенным стаканом из «Старбакса». На нем «ливайсы» и зеленая футболка с логотипом футбольного клуба «Шемрок». Но обращается он не ко мне. Он идет через улицу к дому номер 143 по Саут-Уэсли-авеню, угловому кирпичному, в Ок-Парке, штат Иллинойс, где мы договорились встретиться. Зовет мужчину лет пятидесяти, который возится с машиной на подъездной дорожке. Мужчина – долговязый и худой, чуть сутулый, с некогда темными, а теперь поседевшими волосами. Такие лица, как у него, порой нелестно называют «топорными».
Никакой душевной теплоты в нем не чувствуется. Зато есть нечто знакомое. Внешне он очень напоминает членов семьи, которая жила в этом доме во времена моего детства; некоторые из детей в ней были моими ровесниками, так что я их знала. Должно быть, это старший из братьев, соображаю я, который либо выкупил дом, либо унаследовал его от своих родителей.
Он смотрит на Терри и ничем не показывает, что узнал его. Я вижу, что Терри это не смущает, и меня охватывает неловкость. Материнский инстинкт велит мне протянуть ему руку помощи, отвлечь внимание, утихомирить. Но я же вижу, что Терри хочет