знал, конечно, да и любой из нашего хозяйства знал. Институт наш – и верхняя его часть, и нижняя – возникли относительно недавно, но не на пустом, к сожалению, месте. Выбить эту территорию тогда стоило многого – и нервов, и всего прочего. Клиника была зарегистрирована как частная, а с частника только ленивый не брал, хотя бы и с профессора и засл.д. мед. Когда земля была оформлена и долгострой, начатый еще при генсеке Горохе каким-то агропромовским департаментом (чье имя история не сохранила), передан с баланса на баланс, дела пошли быстро, но денег не хватало, потому что финансирование шло без учета наших отечественных особенностей, подземную часть сделать удалось, доставить и разместить оборудование – тоже (странное, кстати, оборудование: изготовленное не в нашей стране, оно тем не менее не проходило ни через одну таможню; вроде бы само собой возникло – но это никого не смутило), а вот на основательную перепланировку внешнего корпуса средств недостало, и пришлось как-то приспосабливаться, в частности – проникать вниз через первый надземный этаж, что было со всех точек зрения нецелесообразно. Но – господа, мы же в России были, в Москве. Конечно, клиника проф. Сокольникова приносила некоторый доход – та, что размещалась наверху, – но то, что обитало внизу, жило не за ее счет, а за чей – неизвестно, потому что контракты всех расходов, разумеется, не покрывали и на четверть, официально же нас вообще вроде бы не существовало – во всяком случае, до сих пор. Так что не до новой планировки было. Обходились старой.
(Я вам советую не очень доверять этой истории о том, как возникал Институт. И относительно его оборудования – тоже. Из ничего, как известно, ничего и не может возникнуть. Так что… У меня, среди множества прочих недостатков, есть и такой: когда я по серьезной причине не могу сказать правды, я начинаю сочинять. Однако каждый раз ставить в таких местах галочку не собираюсь; разбирайтесь, коли хотите, сами, а не хотите, так и не нужно.)
…Лифт остановился. Мы вышли в распасовочную – так это помещение называлось на нашем рабочем жаргоне. Тут, увы, уже не было Лизочки, а имелся молодой человек очень спортивного вида в халате поверх джинсов и очень престижной разрисованной футболке. Он находился здесь на всякий случай: чтобы вынуть из лифта человека, который пожелал бы им воспользоваться, не имея на то весомых оснований; добравшись до нижнего этажа, незваный гость оказался бы уже под полным наркозом и никак не смог бы выбраться своими силами. Молодой человек сидел на стуле перед компьютером и что-то читал. Мельком глянул на нас, приветственно кивнул, забрав у нас карточки, служившие пропуском сюда. Потом нажал что-то на своей клавиатуре и ткнул пальцем в сторону одной из дверей. Туда мы и направились.
Здесь все казалось похожим на верхние, клинические этажи. Коридор и двери. Только таблички выглядели иначе. «Обсерватория», «Центральная компьютерная», «Центр связи», «Оперативная модельная компьютерная», «Аналитики реальной плоскости», «Аналитики правых плоскостей», «Контрольная энергоблоков», «Костюмеры», «Химическая служба», «Аналитики левых плоскостей»,