скромной семейной тюрьмы – в самый раз. Ласточек на стенах уже не было. Девушка медленно повернулась, освещая решётчатые двери нескольких камер, толстые цепи, вмурованные в кладку, свисающий со сводчатого потолка крюк…
Двойной тычок под рёбра заставил вздрогнуть и отшатнуться:
– Рогатый за Арькой идёт, за косу – хвать и под пол волочёт, – раздался над самым ухом шипящий голос майора.
Лейтенант, усмехнувшись, потёрла пострадавший бок и пресекла ещё одну попытку членовредительства от вошедшего в роль мужчины.
– Вот же, как маленький… – досадливо вздохнула Ариана, устанавливая свой факел и зажигая ещё несколько на стенах. – Нет у меня косы. Мало тут меня чертями стращали? Мол, появляются как люди, голову морочат, а потом в мешок… Робкую девочку два здоровенных лба, на два голоса выли, скрежетали, топали… Не стыдно? – насмешливо покачала головой она.
– Ну, уела, – поднял руки Вардан. – Выл обычно я, а щипался Самат – дал бы он кому тебя тронуть…
– Ладно, шутка удалась, – через силу улыбнулась лейтенант, ломая неловкое молчание. Ей и так всю дорогу казалось, что с ними незримо присутствует третий… и это вовсе не эдаец.
Осторожные, еле различимые шаги на последних ступеньках заставили сердце пропустить удар. Ариана словно полоумная уставилась в тёмный проход.
Он говорил, что бы в подвал без него не ходила… За руку… с ним… всегда…
Рывок за плечо очень вовремя вывел из оцепенения.
– Сторож, – тихо выругался майор, прикрываясь рукой от заплясавшего по лицам фонарного луча.
Силуэт в проёме нервно засопел, возясь с кобурой. Видимо, добротная звукоизоляция подвала сыграла с охранником ту же шутку: они не слышали его, а он – их.
– Вы чего тут? – откашлялся пожилой мужчина, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. – Нельзя лазить! Кто такие?
Сторож перестал светить в глаза, и Ариана смогла удостовериться в том, что и так уже было для неё очевидным.
– Дядя Орку, не сердись, – виновато вздохнул Вардан, конечно, он тоже узнал грозу расшалившейся детворы, бессменного сторожа Ласточкиной башни. Постаревшего, уставшего, но всё такого же непримиримого. – Это же… мы, – не в силах воевать с обожаемым стариком, глупо улыбнулся майор.
Орку прищурился, въедливо вглядываясь в лица, пожевал губами и снял пистолет с предохранителя. Радость от встречи взаимной не была, вчерашних подростков старик не узнал, а лицо эдайца и вовсе навело на какие-то неправильные мысли.
– Вы чего тут удумали? – совсем другим тоном вопросил сторож, явно пытаясь нашарить фонариком мешок со взрывчаткой или на худой конец базуку.
– Да ты что, дядька… – попытался урезонить командир разошедшуюся паранойю ветерана. – Мы ж не диверсанты, просто гуляем по нашим местам…
– Ах, шельмы! – ошарашено запричитал сторож. Военные годы никак не способствовали крепкому душевному здоровью. – По каким это по «вашим»? – в сердцах