кто косо посмотрит, а тот за нож схватится или за вилы, за косу? Возьмёшь на себя ответственность?
Ариана сцепила зубы, чтоб не наговорить грубостей. Завёлся, глазами сверкает в праведном гневе и стелет гладко… только опять со своей колокольни. Ответственность? На ней? С какого рожна? Вместо того, чтоб решить проблему с фермой, умерить карьерные амбиции, почаще бывать у стариков, он затеял концлагерь на свежем воздухе. Приплёл её ко всему этому, сделав не просто свидетельницей, а практически соучастницей. А может, и правда, ну его… этот уговор?
Старший лейтенант, откинулась на спинку сиденья, чуть прикрыв глаза:
– Майор, вы помнится, хотели отношений по дружбе, а не по уставу, – мужчина прекратил отповедь, перейдя на недовольное, но вполне мирное сопение, – так может, оставим этот тон для плаца? Ты хоть представляешь, что будет, если в ведомстве узнают? У офицера отдела по борьбе с работорговлей раб в дачном домике!
– Арька, да я понимаю, – командир потёр лицо, приходя в себя. – Подстава та ещё… Под трибунал подвожу…
Ариана отвела взгляд. В сумерках за окном вспыхивали редкие встречные огни, чёрная лента дороги, казалось, могла виться бесконечно, оставляя сколь угодно времени на размышления.
– Не в трибунале дело… И не потому что – плевать… Мне на вас не плевать, – повернулась к нему девушка, с усилием проговаривая слова. – У меня же никого больше… Ты – семья, Дамир с Корой – семья… Но я не хочу! Всё, баста! Больше не хочу…
– Да погоди ты, – мужчина шумно вздохнул, прерывая вязкий поток слов. – Ну, прости дурака, – усталый, сочувствующий взгляд из-под густых бровей. Ладонь командира легла на затылок девушки, сталкивая их лбами. – Идиот, солдафон… нашёл, кого носом тыкать, – сглатывая оскомину, повинился он. – Привычка – вторая натура… видать, правду говорят.
***
Челюсть ныла безбожно. Тимур украдкой ощупал наливающийся отёк. Синяка может и не будет, но щека оплывёт капитально. Проверено. Не в новинку.
Парень сильнее сжал руль, в который раз переживая неудачу. Бессильное бешенство и злость: не смог. Взялся и не сдюжил. Опозорился, повеселил вояк и сдался…
Поправляя зеркало, пленный заглянул в салон: майор ухватил помощницу за загривок, что-то втолковывает, буравя взглядом. Может тоже проштрафилась?
«Стриженная» насупилась, но не вырывается, слушает.
Ещё бы…
Водитель болезненно усмехнулся: с «медведем» шутки плохи. Жалко, не слышно, за что он её… Вроде целый день вокруг вился, байки травил, за руку ухватить пытался. Парень оценивающим взглядом прощупал фигуру гостьи: широкие плечи, узкие бёдра, тощая, а талии как будто и нет, грудь еле угадывается под болотного цвета майкой. В бою пристрелил бы, не задумываясь: вылитый пацан и замашки все пацаньи.
На последнем повороте Тимур сосредоточенно высматривал свет во дворе. Машина подъезжала ближе, а надежда таяла: тёмные окна. Старики спят.
Открывая