хуже. Колотая рана, хоть крупные сосуды и не задеты, но мешки ворочать в ближайшее время точно не сможет. Давящая повязка, руку – на косынку, покой, антибиотики, перевязки… Гостья потёрла рукой глаза и мысленно застонала: сходила, блин, поговорить. Вот, как это всё объяснять старикам?! Снова упал, споткнулся или лошадь лягнула? И это, она, борец за права пленных? После всего случившегося? Хороший пример для подражания…
Эдайца, казалось, подобный порядок вещей вовсе не напрягал. Сидел на полу, облокотившись о ножку кровати, глядя на девушку растерянно и чуть удивлённо. Ни злости, ни агрессии… Сама невинность! Так и тянуло выругаться вслух. Словно и не он пять минут назад целился ей в голову распроклятым табуретом. Удивительная нация! Или это такой штучный экземпляр?
Ариана собрала в отдельный пакет окровавленную марлю, туда же сунула и нож, подтёрла красные разводы на полу. Эдаец как будто бы встрепенулся, заинтересовавшись происходящим, зашевелился, пытаясь встать.
– Куда собрался? – поморщилась лейтенант, возясь с плиткой. – Сиди, сейчас чаю сделаю сладкого. Отпаивать буду, пока ты тут коня не двинул. – Парень, уцепившись здоровой рукой за спинку, перебрался на кровать, бледнея и морщась от внезапной боли. – Что не весело? – не удержавшись, буркнула девушка, принюхиваясь к найденной в кульке заварке. – И это ещё я за лес извиняться шла! Кто на людей с порога кидается? Смертник хренов! Чего тебе в голову вступило?
– Не выкидывай… нож мой… отдай! – тихо, просительно, с такой тоской в голосе, что Ариана даже обернулась, опустив обратно на плитку ковш с кипятком. – Это моё… отдай!
Гостья поперхнулась, с недоумением разглядывая компактно свернувшегося на постели «головешку». Так вот, что он твердил во время драки то на своём, то на чужом языке…
– Ты из-за ножа, что ли, полез?! – опешила девушка. – Не из-за того, что с побегом помешала, а из-за ножа? Побоялся игрушку потерять?
Лейтенант вновь занялась чаем, пытаясь до конца осознать линейку эдайских приоритетов. По её ощущениям, такое мог выдать двенадцатилетний мальчишка, а вот, чтоб человек призывного возраста…
Личное оружие – честь воина. Честь дороже жизни…
Слов не было, впрочем, как уже и злости.
– Откуда взял? В хозяйстве таких клинков не было. На рынке выменял? – гостья поставила чашку на табурет перед кроватью и присела рядом. На языке вертелось, впрочем, нечто иное: не «выменял», а «стащил» или «отобрал», но усугублять отношения поспешными догадками не хотелось.
– Я его сделал! Поломанный нож, брошенный…
От потери крови парня начинало лихорадить.
– Пей, давай, – поджав губы, Ариана кивнула на остывающий чай. – Сейчас подушку под спину подложу, сядешь нормально.
– Я потом… отлежаться надо…
Зубы пленного против воли отбивали чечётку, немало усилий уходило на то, чтоб хоть как-то сдерживать мышечную дрожь, на лбу выступила холодная