Прошли в алтарь. В алтаре собралось много духовенства, но мирян, кроме нас, не было. Облачались в алтаре. Архиереям при облачении прислуживали диаконы; иподиаконов нет. Вообще архиереи держатся проще, чем у нас, и во время богослужения для них не создается особая торжественность.
Полунощницу совершал Его Блаженство, Блаженнейший Венедикт. Крестный ход с пением канона «Волною морскою.» направился по тому же пути к Святому Гробу. На этот раз только духовенство в светлых ризах прошло через Царские Врата, а мы – миряне – прошли через северные и присоединились к крестному ходу около солеи. Многочисленные православные паломники, съехавшиеся в Святой Град со всех частей света, местные жители, православные и мусульмане, стояли сплошной стеной, заполнив не только весь храм и ротонду, но также заполнив все галереи и переходы, прилепившись на выступах окон и на лесах, установленных по случаю ремонта. Неудивительно, что охрана, состоящая из солдат арабской армии, с трудом сдерживала такую толпу.
В том месте, где заканчивался проход из храма в ротонду, на особом помосте против Кувуклии был установлен трон Патриарха. Нас, паломников-мирян, разместили на этом же помосте рядом с троном Патриарха. Справа от нас находился хор семинаристов. Греческие семинаристы носят рясы обычного, принятого у греков, покроя с очень широкими рукавами, а на голове особые скуфьи, напоминающие низенькие камилавки. Юноши внешне производят очень хорошее впечатление.
Крестный ход под неумолчный звон колоколов и ударов бил, с пением стихиры «Воскресение Твое, Христе Спасе.» двинулся вокруг Кувуклии. Мы, миряне-паломники, с крестным ходом не пошли, вернее нас не пустили, дабы мы не затерялись в толпе. Семинаристы тоже оставались на месте. Обойдя с большим трудом, по причине скопления молящихся, три раза вокруг Кувуклии, крестный ход остановился у входа в нее. Патриарх прочитал положенное Евангелие и совершил каждение Святого Гроба Господня. Наступила тишина, и в этой тишине из глубины Святого Гроба донеслось глухое пение архиереев, возвещавшее миру весть о Воскресении Христа. Архиерейское пение тропаря почти сразу подхватило духовенство, стоявшее у входа в придел Ангела, а затем хор семинаристов и все молящиеся. Широкой волной разлилось ликующее пение под сводами древнего храма на том месте, где две тысячи лет тому назад совершилось величайшее событие, преобразившее весь мир.
Пропели и мы по-славянски «Христос воскресе.»
Блаженнейший Патриарх занял свое место, и радостно-торжественное богослужение совершалось в своем обычном, освященном веками порядке. Наше пение на славянском языке чередовалось с греческим. Семинаристы пели хорошо, задушевно и молитвенно. Греческое пение, на мой взгляд, отличается от нашего некоторой тягучестью. Все же мне кажется, что оно больше подходит для церковного пения, чем наше, особенно партесное, когда исполнители слишком увлекаются внешней, если так можно выразиться, стороной пения в ущерб духовности, приближая его к театральному.
Одновременно