ему вступить в его гвардию в чине лейтенанта и что он отказался.
– И правильно сделали! – в один голос вскричали Портос и Арамис.
Атос глубоко задумался и ничего не ответил. Однако когда они остались вдвоем, он сказал другу:
– Вы сделали то, что должны были сделать, д'Артаньян, но, быть может, вы совершили большую ошибку.
Д'Артаньян вздохнул, ибо этот голос отвечал тайному голосу его сердца, говорившему, что его ждут большие несчастья…»
– Так и надо, Васька! Ты молодец! Пусть других стукачей ищет! – поддержали его одноклассники.
– Ты прав, Васенька. Только так ты и мог поступить, – вздохнула Мама. – Но… может быть, ты совершил ошибку…
Ей было страшно за него – опять, в который раз, по-настоящему страшно.
Если опять пришло время доносов, наушничества, если и в балет проникают идеология и бюрократия, то, как ни ужасно, его карьера, его талант могут быть загублены, это же так просто. Не принять его в театр, не давать ролей, не выпустить на гастроли – а через несколько лет такой «жизни вполноги» можно не удержаться, потерять форму, впасть в отчаяние… храни его Бог, моего младшего!
Но разве можно было представить себе, чтобы он согласился?
В семнадцать лет на такое соглашаются только совсем бессовестные, а её сын был прямым и честным, как он мог предать самого себя? Да и понимал ли он, в какие игры играет? Как велики ставки в этой игре с системой? А если бы понимал – пошёл ли бы на компромисс?
Кто знает, может, всё и обойдётся, не стоит раньше времени переживать, думала Липа. В училище без конца кадровые перестановки, неразбериха, новую директрису тоже могут уволить, за ней последуют и все остальные клушины… вот будет распределение – и посмотрим.
Будем надеяться, что этот разговор не станет непоправимой ошибкой.
Он один из лучших в выпуске, у него высокие оценки по специальности, его портрет постоянно на доске почёта – его должны автоматически распределить в Кировский… или хотя бы в Малый.
Конечно (Липа понимала), был ещё фактор роста, и он был против Васи.
Он был невысоким: в неё саму пошёл, не в отца – тот-то в молодости был статным, видным, классическим красавцем, спортсменом, все девушки заглядывались, а рост и сейчас, в возрасте и после всех его болезней, не спрячешь.
Принцы советского образца должны были быть если не типичными русскими богатырями, то уж точно не маленькими: этот стандарт был общепризнанным. Девочек тоже отбирали очень жёстко; над многими, даже тоненькими, трудолюбивыми и способными, годами висела угроза отчисления: «некрасивое», на чей-то вкус и взгляд, лицо – это был приговор. К лицам юношей были более снисходительны, но рост, мощь, фигура… Васе постоянно советовали есть морковку, чтобы подрасти; он вечно грыз её (чего не сделаешь ради балета!); Мама и Бабушка тёрли её, отваривали, тушили…
На Западе, о котором тогда знали не так много, были совсем другие критерии, там и невысокий изящный юноша мог надеяться стать Принцем – Вася понимал,