веселее.
Страстная натура инженера искала и находила множество поводов для проявления вспыхнувшего чувства к Александре, последствия чего ощутила даже тощая серая кошка с довольно облезлым хвостом, делившая кров (но не стол) с двумя женщинами, для которой обязательная охота на мышей перестала быть единственной возможностью пропитания, став увлекательным ночным сафари, еще более приятным от того, что теперь каждое утро на кухне ее ждало блюдце, полное свежего и жирного молока, которое стала приносить в жестяном бидоне аккуратная деревенская молочница Анюта.
Известно, что ничто так не способствует пробуждению и расцвету любви, как трудно поддающаяся описанию словами задушевная красота русской природы. И в этом редко какое место в России могло сравниться с прежним Верхним Поволжьем – с голубой лентой реки на золотом ложе песков, дремотным покоем заросших кувшинками заливов и устий малых рек и речушек, разноцветьем луговых и охрой горных берегов, от отвесных обрывов которых и до самого горизонта шумели березовые рощи и перелески, ниспадающие кроны которых сливались с зелеными куполами еще не взорванных церквей, а сквозь частокол белых стволов украдкой выглядывали уцелевшие дворянские усадьбы, превращенные в агрономические школы, санатории и дома отдыха.
По этим берегам, у самой воды во множестве были расселены тихие городки и оживленные села, и тысячекратно повторенные многоголосным solo азартных петухов деревни со стадами священных месяцерогих коров и табунами широкоспинных скифских лошадей, на утренней заре вступавших в парную воду Великой реки, чтобы набраться на весь предстоящий день ее живительной силы.
Из этих ли соображений или искренне желая поделиться с новым избранником тем лучшим, что она знала в этой жизни, Александра старалась все свободное время проводить с инженером на Волге.
Могучие силы природы, управляющие движением воздушных масс в земной атмосфере, благоприятствовали этому, направляя дождевые облака и холодные ветры по широкой дуге от Балтики через Беломорье и самоедские тундры до голых кряжей Полярного Урала. Вся Центральная Россия была накрыта голубой чашей неба, под которой неторопливо бродили белые барашки кучевых облаков, неизвестно куда исчезавших перед закатом Солнца.
В выходной день, в тот ранний и удивительно тихий утренний час, когда воды едва колышимы в берегах только полетом Земли в бесконечности Космоса, Александра с инженером брали на водной станции прогулочного «фофана» и, выгребя на стрежень, пускались вниз по течению мимо низкого правого берега с домиками заволжской слободы, мимо начавшегося строительства насыпи правобережного мостового устоя, стрелой пролетая мимо подведенных под самый берег первых подошедших караванов плотов.
В десяти верстах от города лодка сворачивала в тихую речку Качалку, поросшую золотыми кувшинками, из песчаного дна которой били светлые и холодные ключи.
Зрелые июльские луга служили им брачной постелью.
Возвращались уже под вечер переполненные солнцем, медовым запахом трав и друг другом.
Выгребать