«Профинтерн», с утра углублявшую обмелевший в межень фарватер.
Эспланада вдоль набережной была заполнена двигавшейся во встречных направлениях толпой гулявших обывателей всех возрастов, полов и социальной принадлежности.
Все скамейки, как стручки горошинами, были тесно заняты компаниями.
Но больше всего народа было у среднего дебаркадера, где под парами готовился к отходу двухпалубный грузопассажирский колесный пароход «Урицкий».
Уже был дан второй свисток. Отплывающие, провожающие и те счастливцы, которым удалось протолкаться на дебаркадер, с неослабевающим интересом следили за работой команды.
Трап был убран, но чалки еще крепко прижимали пароход привальным брусом к истертым мочальным кранцам, висевшим вдоль причального борта дебаркадера.
Капитан парохода с рупором в руке, то и дело уходил с открытого крыла мостика в штурвальную будку к переговорной трубе, чтобы узнать последние новости из машинного отделения.
Шкипер дебаркадера, опершись локтями о планшир решетчатого ограждения, неторопливо переговаривался с вахтенным помощником капитана с сине-бело-синей нарукавной повязкой, освободившимся от хлопотливых обязанностей управляющего посадкой на пароход пассажиров и погрузкой их багажа.
Два матроса из команды дебаркадера застыли у причальных кнехтов в ожидании сигнала сбросить с них штаги чалочных канатов.
Наконец механик доложил о готовности машины к отходу. Раздались три коротких свистка. Капитан с рупором, поднесенным ко рту, наклонился над обвесом мостика, оглядывая весь пароход с носа до кормы, и возвестил голосом, заставившим затрепетать жесть рупора, долгожданную команду:
– Отдать носовой!
Повинуясь этому громовому гласу, докатившемуся в чутком вечернем воздухе до ближних улиц и переулков, матрос на дебаркадере, играя загорелыми мускулами, подобно цирковому силачу ловко раскрутил обвившееся тугой спиралью вокруг чугунного кнехта тяжеловесное тело удава-каната и сбросил его в узкую щель между бортами парохода и дебаркадера.
Но не удалось удаву добраться до воды и обрести казавшуюся близкой свободу. Матрос, стоявший на носу парохода, ловким и своевременным рывком втянул его на борт парохода.
Течение реки по сантиметру стало отжимать освободившийся нос парохода от борта дебаркадера.
Капитан внимательно следил с мостика за увеличивавшимся просветом между судном и дебаркадером. Раздалась новая команда:
– Отдать кормовой!
И второй удав-канат был вынужден уползти с дебаркадера на борт парохода.
Стоявшим на дебаркадере в наступившей тишине были слышны журчание речных струй, обтекавших пароход, и своевременная капитанская команда «Малый ход», и то, как за ней в штурвальной будке сыграла звонкая музыка машинного телеграфа, разбудившая скрытое аркой кожуха краснолапчатое гребное колесо, которое со скрипом шевельнулось, ожило и завертелось, гулко шлепая плицами по воде, взбивая