внутренняя сила, да такая, что полководец рядом с ним чувствовал себя неуверенно, как в присутствии отца, либо наставника.
– Скажи мне, старик, – произнёс Ашарат, допив вино, – что ещё ты знаешь о мече?
– Я почти уж всё и рассказал, – ответил проводник. Но, подумав, добавил: – Тебе надо знать вот ещё что: у Ашилы лишь один господин. Любой другой, кто возьмёт меч, умрёт мучительной смертью.
Потом старик тяжело вздохнул и замолчал. Вскоре Ашарат услышал, как тот захрапел. Сам же владыка долго не мог уснуть – одолевали тяжёлые думы.
Ашарат не знал, правильно ли поступил, доверившись оборванцу. Мысли тревожно метались, не находя, за что зацепиться. То Ашарат представлял себя великим, могучим и непобедимым полководцем с Ашилой в руке, завоевавшим весь мир от Западного океана до Восточного. То переживал, что старик заманил в ловушку и убьёт, лишь он сомкнёт глаза.
Затем мысли перекинулись на меч. Ашарат и раньше слышал, что у Халина имелся особый клинок, с которым тот не расставался. Но тайну оружия военачальник не раскрыл никому, и легенда постоянно обрастала домыслами.
Незаметно сморил сон. Но Ашарат лежал в неудобной позе и часто просыпался. После одного из пробуждений ему показалось, что кто—то плачет. Сперва он решил – почудилось спросонья. Адская гора угнетающе действовала на душу. Но всхлипывания не прекращались. Тогда Ашарат подполз к старику и с удивлением понял, что тот рыдает во сне. А его невнятно бормотавшие губы просят у кого—то прощения.
Ашарат покачал головой. Видать, хлебнул, старый, горя на веку, раз так мучился. «Но это не моё дело – заглядывать в душу какому—то босяку» – решил полководец и вернулся на место.
Ашарат проснулся с первыми лучами солнца, закоченев от холода. Эта ночь оказалась не из самых приятных в его жизни. Сон не освежил, и теперь голова буквально раскалывалась.
Хотя полководец встал рано, старик был уже на ногах, и выглядел отдохнувшим. Но в его душе ночью произошёл какой—то надлом, изменивший черты лица. Проводник затравленно смотрел на военачальника из—под своих нечёсаных волос, словно забившийся в угол зверёк. Владыке казалось, что ноги старого вот—вот подломятся и он упадёт.
Ашарат встал, размялся, позавтракал сушёным мясом и запил его вином. Но сколько ни закутывался в одеяла, никак не мог согреться, и даже вино не помогло. Холод адской пещеры, казалось, выморозил все косточки и саму душу.
Но задуманное требовалось довести до конца. Покончив с утренними делами, Ашарат спросил старика:
– Пойдём?
Тот испуганно взглянул на полководца и покачал головой.
– Когда солнце встанет над самой вершиной, – произнёс он, будто проглотил раскалённые угли. И это были единственные его слова за те пол дня, что они находились возле Адской горы.
Ашарат не спорил. Немного согревшись и уняв голод, полководец решил отдохнуть. За последние несколько лет не часто в его жизни случались такие отлучения от войска.
Ашарат