а ты помнишь, как я застукала тебя у нас с Никешей – ты у него на коленях, а он руку тебе под юбку засунул. Сколько тебе было тогда? Мстится мне, мы еще только в шестой тогда перешли.
– Заявление надо было настрочить на твоего Никешу за совращение малолетней.
Правда, совратил он меня гораздо позднее. Или нет, это я его совратила, а он был старше меня лет на семь. Он тогда ушел с четвертого курса медицинского, и наступал конец отсрочки, положенный ему из-за того, что он смастерил ребеночка своей теперешней жене, и он маялся жарким летом – в тот год горели леса – со дня на день ожидая призыва, один в пустой квартире. Дашку с Катькой и Михаилом Ивановичем Тамара Сергеевна пинками погнала впереди себя на дачу в Дербышки сорняки полоть. Я влезла в окно и с ходу прыгнула к Никеше в постель. Он и опомниться не успел. Зачем я это сделала – бог весть. Он меня никогда не привлекал, да и особого внимания на меня не обращал. И проделала это я в добром здравии и полной памяти, совершенно хладнокровно, что б не сказать цинично, и без малейшего намека на какой-нибудь необоримый сексуальный позыв. И ведь были же ребята, которые мне нравились гораздо больше, и прямо с ног сбивались, чтобы трахнуть меня. Ну, тот же самый Марат Харисов, например. Он в то лето просто не отходил от меня, вечерами мы до одурения целовались под липами в детском саду за стадионом, ночами он торчал под моим окном или у ворот, днем ходил сонный, с опаленным лицом и темными кругами под глазами. Ребята с нашего двора смеялись: «Дани, он смотрит на тебя, как будто съесть хочет».
– Ну, в общем, так. Менты за тебя точно возьмутся, ты должна до поры до времени исчезнуть. Напиши письмо Костику, что у тебя уже давно новый хахель и что ты уезжаешь с ним к морю. Развези там сопли, что ты не могла ему прямо это в глаза сказать, что тебе было легче с ним поругаться, сделать его виноватым за ваш разрыв, ну, напусти психологии. Я пойду положу письмо ему в почтовый ящик, может, менты его потом найдут.
– Ну, и что дальше?
– Там посмотрим. По крайней мере, пусть думают, что ты уехала сразу после ссоры. Может, скоро что-нибудь прояснится, быстро на кого-нибудь выйдут. Зия узнает, какие они там версии будут разрабатывать. Может, на тебя вообще внимания не обратят. Тогда ты приедешь якобы с Кипру или Испании и распишешь своей Ноннке, какая у тебя там была любовь и пообещаешь вскоре познакомить её со своим избранником.
Дашка всхлипнула, вздохнула, погасила сигарету:
– Нет, какие мы все-таки суки! Он там лежит, один, никому не нужный, такой молодой, красивый, а мы о нем даже доброго слова сказать не можем, он нас уже не волнует!
– Он меня никогда не волновал! И вообще, да, правда – мы с тобой аморальные существа. Но мы ему смерти не желали.
– Иногда я хотела, чтобы он умер, – возразила Дашка, малышка моя, бедное сердечко.
– И мы его не убивали, – с уверенностью, которую я совсем не испытывала, сказала я.
– А точно мы его… то есть, ты его не убивала? – Дашка заломила бровь, шутливо и горестно.
Я встала, подошла к ней сзади, обняла её бедную головушку и прижала к своей груди:
– Дашенька, милая, вспомни, ты не приходила к нему ночью, может,