вырытый в известняковой горе раньше, чем был построен княжеский дворец. Священная чаша, как золотая колыбель, хранит благополучие и счастье княжества Феодоро.
– Друзья мои, – раздался в зале голос правителя. – Мы должны сейчас решить важный вопрос. Посол наших недругов-генуэзцев просит принять его со свитой в нашем дворце.
Советники задумались, князь терпеливо ждал их высказываний, но решение принимать ему.
Князь Мануил во всем походил на своего легендарного предка – благородное лицо с прямым носом, большие черные византийские глаза, отличительная черта династии Гаврасов, чьи предки приходились родней династии Комнинов.
Юный княжич Алексий, носящий имя прославленного предка, сидел рядом с отцом. Уже сейчас он учится управлять государством, главой которого станет в будущем. Княжич только молился пресвятой чаше, золотой колыбели их народа, чтобы это случилось еще не скоро.
Поток солнечного света перетек из одного окна в другое, когда советники заговорили:
– Государь, никаких переговоров с врагами…
– Но надо же узнать, чего они хотят от нас!
– Наши воины сильны, неутомимы, веди нас на врагов, наш повелитель!
Князь выслушал все советы, обвел ясным взором своих ближних, родных, друзей и заговорил, чеканя слова:
– Очень вы помогли мне сегодня решить важнейший вопрос, а теперь подумаем, как нам принять хитрых генуэзцев.
Прошел месяц. Генуэзское посольство въезжало на гору Феодоро. Юный княжич Алексий встречал заморских гостей у входа в крепость. Солнце клонилось к закату, когда поезд генуэзцев поднялся на гору. Заскрипели толстые цепи, опуская мост через глубокий ров, оберегающий старую крепость. Толстые створки литых бронзовых ворот рывками распахнулись навстречу гостям.
Посол одним взглядом оценил толщину крепостных ворот и промолвил своему спутнику:
– Смотри, Гвидо, такую крепость с налету не взять!
– Да, синьор отец мой, я вижу, – отвечал юноша. Лицом он походил на отца – узкое загорелое лицо, твердый ястребиный профиль, но глаза, сияющие сапфиры, и золотистые волосы достались ему от красавицы матери из северной страны.
– Так как же мы возьмем эту крепость, синьор отец? – осведомился Гвидо.
– Лаской, сын мой, лаской и нежностью, вспомни, что я тебе рассказывал о дочери князя.
– Ах, да, княжна Мария, – протянул Гвидо.
– Мои соглядатаи в крепости доносят, что юная княжна дивно хороша.
Лукавая улыбка скользнула по красивым губам юноши. Лук Амура – называют такие губы на Аппенинах, где древнеримские боги еще являются людям, уже носящим знак Христа.
Бронзовые ворота распахнулись, но решетка-герса еще преграждала путь внутрь крепости. Стройная гибкая фигура выступила из мрака. Лучи заходящего солнца бросили пурпурный оттенок на бледное лицо отрока, встречающего гостей. Княжич поклонился