приезд дружественных соседей.
Мне страшно было даже смотреть на Рангхильду, победоносно возвышавшуюся передо мной, во всей красоте и блеске золота украшений. А уж на Сигурда я и вовсе боялась поднять глаза. Видеть его так близко, да ещё, чтобы он смотрел на меня, встретить его взгляд…
Нет, хватит трусить, я должна посмотреть в его глаза, должна увидеть, как он смотрит на меня, что в его взгляде, тепло или холод. Никогда в жизни я ещё не чувствовала себя такой маленькой и слабой, такой глупой, неказистой девчонкой. Да ещё краснеющей до слёз. Я не слышу даже, что тётя говорит мне. Мне стоило большого усилия заставить заработать мой слух.
– Вот, Сигню, линьялен Рангхильда просит твоей руки для своего сына Кая Сигурда, – сказала тётя Сольвейг, с улыбкой в голосе. Уже и прозвище у него Кай («Сильный Господин») есть, невольно подумала я.
Я подняла взгляд на него и утонула в громадных ярко-синих глазах… У меня даже дух захватило. Я опять перестала слышать, что говорит тётя Сольвейг…
Но всё это продолжалось не больше мгновения, потому что в следующее я увидела небрежную усмешку в этих глазах, на его красивых губах. И всё его безмерное очарование мгновенно исчезло, моё волнение успокоилось. Я, только что почти кипящая, мгновенно застыла в лёд, овладела собой, весь туман тут же рассеялся, я посмотрела на тётку, улыбавшуюся мне, и сказала спокойным ровным и каким-то взрослым голосом:
– Мне слишком мало лет.
– Сигню, свадьба не завтра, – немного смутилась Сольвейг.
– Мы хотим лишь уговориться, – сказала Рангхильда, и меня странно порадовал её слегка растерянный тон. Значит, мои слова прозвучали достаточно весомо. Вот тебе, Кай Сигурд, за твою усмешечку!
– Да ты что, Сигню, подумай! – почти строго сказала тётя Сольвейг.
– Я подумаю, – ещё более спокойно и уверенно сказала я, – когда я стану взрослой, я подумаю и отвечу вам, хиггборн (высокородная) Рангхильда и вы, хакан Сигурд, простите, Кай Сигурд. А сейчас, я всего лишь девочка на попечении своей тёти и о браке думать не могу, – я посмотрела на Сольвейг. – Вы позволите мне уйти, тётя?
Вот это да! В этой тощей девчонке говорит сам Эйнар…
Я обомлела, услышав этот её ответ. И то, как она сказала, каким тоном, каким голосом! После того, как я увидела её, этого тощего цыплёнка, с длинной худенькой шейкой, крошечным носиком, ртом до ушей, эту куколку из белого воска, который растекался, когда она входила под высокие своды парадной горницы Сонборгского терема, я предположить не могла, что она может воспротивиться… Что она вообще что-то способна сказать.
И вот, поди ж ты! Вдруг отвердела в гранит и мои уверенные притязания разбила в прах… «Мне слишком мало лет…» Вот паршивка!
… Я вышла из зала, не спеша, сохраняя обретённое достоинство, а оказавшись за дверями, ещё должна была его сохранять, потому что в коридорах челядь и алаи Сольвейг смотрели на меня.
Но дойдя до своей спальни, я расплакалась. Я сама оттолкнула своё счастье, сама отказалась. А ведь ОН