Павел Николаев

Встречи на московских улицах


Скачать книгу

Наконец он не выдержал – встал и направился к выходу. Я встала тоже. Я уже проехала свою остановку (Страстную площадь), но ему (я знала, он живёт на Цветном бульваре) было рано выходить.

      Вышли вместе. При этом Анастасия пересекла Брюсову дорогу и дерзко бросила:

      – Кланяйтесь Эллису[19]!

      Валерий Яковлевич остановился и вежливо спросил:

      – От кого?

      – От Аси Цветаевой.

      Притронувшись к шляпе, Брюсов поклонился, а озорница уже бежала от него с чувством раскаяния:

      – Сердце билось… Зачем я сделала это? Я не знала сама. Я, не заряжаясь Марининой нелюбовью к нему, так любила его стихи!

      Конечно, о случившемся Анастасия рассказала сестре, и Марина откликнулась на происшедшее стихотворением «Недоумение»:

      Ты, такой не робкий,

      Ты, в стихах поющий новолунье,

      И дриад, и глохнущие тропки,

      Испугался маленькой колдуньи?

      В трамвае. В 1910–1911 годах Лидия Евреинова (Иконникова) занималась в мастерской художника П. И. Келина. Там же учился В. В. Маяковский. В воспоминаниях, посвященных годам учёбы, Евреинова не раз упоминала будущего поэта. Но сближения с ним не было. Только раз они встретились вне стен мастерской. «Был август, – вспоминала Лидия Александровна. – У Страстного монастыря я села в трамвай, с трудом втиснувшись на переполненную до отказа площадку.

      – Здравствуйте, Иконникова! – вдруг раздался громкий голос Маяковского. – Я узнал вас по вашему оперению (на мне была надета шляпа с двумя крылышками по бокам).

      – Здравствуйте, – ответила я, отыскивая его глазами».

      Трамвай проехал одну остановку. Несколько человек на ней вышли. Стало немного свободнее, и Маяковский предложил Евреиновой пройти из тамбура в салон вагона, обещая угостить грушей, которую держал в высоко поднятой руке. Пассажирам же объявил:

      – Самая лучшая груша в Москве.

      «Расслабленность» в поведении в начале прошлого века не приветствовалась и не понравилась Лидии; поэтому в вагон она не прошла. А Маяковский не унимался:

      – Да что вы краснеете, как печёное яблоко, не стесняйтесь, у меня есть ещё одна.

      Евреинова демонстративно отвернулась и стала смотреть в другую сторону. А Маяковский продолжал ёрничать:

      – Дядя, который в фартуке, посмотрите, что она, взаправду рассердилась или так, только притворяется?

      «Дядя», стоявший за спиной девушки, судя по белому фартуку – дворник, старательно вытянул шею и заглянул Лидии в лицо, а затем под смех публики доложил:

      – Шибко осерчали.

      Пришлось Маяковскому есть «самые лучшие груши» в одиночестве, и отнюдь не в гордом.

      Личность без двойника. Николай Асеев увидел его издалека. Маяковский шёл широким шагом по Тверскому бульвару. Высокий, очень приметный в толпе, в чёрной, распахнутой на груди блузе. Вот уже поэт почти рядом. Асеев мельком отметил сияние его глаз и решительно шагнул навстречу.

      – Вы Маяковский?

      – Да, деточка.

      «Деточка» была на шесть лет старше, но это не