города хватает смелости идти следом за каким-то субъектом?
Я пошел следом.
Он дожидался меня, дойдя до середины следующего квартала.
Он кивнул на ближайшее здание и повторил: «Тренажерный зал» – gymnasium. Я смотрел, как он спускается по ступенькам сбоку здания, и побежал, чтобы не отставать. Мы оказались перед дверью в цокольный этаж, и он кивком пригласил меня войти в темноту.
Мы и впрямь оказались в небольшом спортзале, оснащенном всем, чем полагается, – тренажерами и матами.
Весьма любопытно, подумал я и вошел внутрь, после чего он затворил дверь.
Сверху доносилась отдаленная музыка, слышались голоса, и тут я почувствовал, как расстегивают мою рубашку.
Я стоял в темноте, пот катил по моим рукам, капал с кончика носа. Я слышал, как он раздевается в темноте, пока мы молча и неподвижно стояли посреди ночного Парижа.
И опять мне подумалось: «Какого черта я тут торчу?»
Он сделал шаг вперед и почти коснулся меня, как вдруг раздался звук открывающейся поблизости двери. Взрыв хохота. Опять отворилась и захлопнулась дверь. Шаги. Очень громкие разговоры наверху.
От шума я встрепенулся и задрожал.
Он, должно быть, почувствовал мое состояние и положил одну руку на мое левое плечо, а другую – на правое.
Кажется, мы оба не знали, что делать дальше, но продолжали стоять лицом к лицу посреди темного Парижа, как два актера на сцене, напрочь забывших свои роли.
Сверху доносились смех и музыка. И мне послышался выстрел пробки.
В тусклом свете я заметил, как бусинка пота скатилась с кончика его носа.
Пот стекал по моим рукам и капал с пальцев.
Мы долго простояли, не шелохнувшись, пока наконец он по-французски не пожал плечами, я тоже пожал плечами, и мы снова негромко рассмеялись.
Он подался вперед, взялся одной рукой за мой подбородок и молча поцеловал меня в середину лба. Затем он шагнул назад, дотянулся до моей рубашки и набросил ее мне на плечи.
Мне показалось, он пробормотал: «Bonne chance».
Затем, не говоря ни слова, он двинулся к двери и прижал палец к губам:
– Ш-ш-ш.
Мы выбрались на улицу.
Мы вышли на узкую улицу, ведущую в одном направлении к «Де Маго», а в другом – к реке, Лувру и моей гостинице.
– Бог ты мой, – тихо промолвил я, – мы провели вместе полчаса и даже не познакомились.
Он вопросительно взглянул на меня, и что-то подвигнуло меня поднять руку и ткнуть его пальцем в грудь.
– Ты Джейн, я Тарзан, – сказал я.
Это привело его в неописуемый восторг, и он повторил мои слова:
– Я Джейн, ты Тарзан.
Впервые после нашей встречи мы оба с облегчением вздохнули и рассмеялись.
И опять он нагнулся и запечатлел еще один поцелуй в середину моего лба, потом повернулся и пошел восвояси.
В трех-четырех ярдах от меня, не поворачивая головы, он сказал на ломаном английском:
– Жаль.
– Очень жаль, – ответил я.
– В другой раз? – спросил он.
– В другой, – ответил я.
И он